От АО «Сибирь Петролеум» следовало отделаться как можно скорее. Только как? Охотников приобрести солидный пакет ничем по сути не обеспеченных акций не находилось, что в недалеком будущем грозило подорвать репутацию уже самого банка.
Словом, причин для пессимизма хватало. Замельтешил Иван Николаевич, завибрировал. Он не отдавал себе отчета в том, что мечется в поисках невозможного. Чтобы спасти пораженный гангреной организм, требовалось резать по живому, но отхватить от себя порядочный кус было и страшно, и жалко. К тому же, Каменюка уперся, как баран. Он вообще отличался упрямством. Намертво вцепился в деньги, которые лучше было бы подобру-поздорову отдать. Вместо этого он еще глубже влез в темные делишки Русско-японского института, занялся рискованными операциями с урановой рудой, связался с прохиндеями из Росвооружения. Деньги проводились через его «Октаэдр». «Регент» тут ни с какого боку, но вице-президент есть вице-президент. Плюс к тому, у него восемь процентов акций. Как здесь размежеваться? В голову не лезет.
Шел десятый час вечера. Лора запаздывала, что дало лишний повод для беспокойства. Пока она тешится на Масловке, в гнездышке этой негодяйки Латаевой, законный муж должен метаться по пустому дому, как зверь в клетке.
«Даже пожрать не приготовила, стерва!»
Кидин чувствовал, что взорвется, если сей же секунд не предпримет решительных действий.
Он в задумчивости прошелся по кабинету и тяжело рухнул на тахту, застланную шелковистой шкурой зебры. В огромном, во всю стену, окне плавились цветные металлы заката. На огненном фоне зловеще вырисовывались шпили и флюгеры на крутых черепичных скатах резиденции Каменюки.
Домище себе жирный боров отгрохал поблизости, сразу за теннисным кортом. Настоящий замок, с остроконечными башенками и стеклянным куполом зимнего сада. «В готическом стиле», как болтал при каждом удобном случае, ни ухом, ни рылом не разбираясь в архитектуре. Специально ездил в Армению за коваными решетками с колючими шипами, а из Риги привез цветное стекло для витражных окон, хамрик. Лора только посмеивалась, глядя на немыслимое нагромождение вычурных пинкалей и вимпергов, [14]а Кидин пренебрежительно усмехался, не то, чтобы завидуя, но несколько уязвляясь. Не по Сеньке шапка. Вимперг ему подавай! Каменюка небось и слов-то таких не знал. Лора догадалась посмотреть в энциклопедическом словаре. Оказалось, щипец по-русски. Между собой они так и прозвали Остапа — Щипец. И верно: так и норовит отхватить, что ни попадя.
Перенеся накипевшее раздражение с жены на первого заместителя, Кидин потянулся к телефону. Чтобы соединиться с Каменюкой, достаточно было нажать кнопку: автономная АТС обслуживала несколько близлежащих домов, защищенных общей системой, которую использовали на охране государственных границ. Лобастов почти задарма вывез оборудование из Закавказья. Его домик, третий справа, нынче осиротел, лишний раз напоминая Ивану Николаевичу, что от киллеров не убережет ни электроника, ни самый верный телохранитель. Не достанет пуля, так пустят газ.
«К чертям собачьим грязные деньги. Жизнь дороже!» — принял он окончательное решение.
— Не спишь, Остап? — задал глупый вопрос, смиряя изнутри бившую дрожь.
— Какое там, Иван Николаевич… Раньше часа не ложусь. Ящик не смотришь?
— А чего там?
— Как чего! Тебя показывали.
— Ну!
— Вот-те и ну. Пресс-конференцию забыл, что ли? Честь по чести, по Российскому каналу. Первый вице-президент Ассоциации банков господин Кидин призвал коллег к предупредительной забастовке. «Мы должны продемонстрировать правительству, что не станем далее мириться с криминальным беспределом и попустительством силовых структур, играющих на руку наемным убийцам». Слово в слово. Молодец, Иван Николаевич! Поздравляю.
— Нашел с чем поздравлять. Сотрясение воздуха. Все равно толку не будет… Ты мне лучше вот что скажи — с сенрюками полностью рассчитался?
— С желторылыми? Подтверждение из токийского банка пришло. Чин-чинарем… Не заглянешь к нам? Моя Галя вареники с вишнями сготовила.
— Да погоди ты со своими варениками!.. Я не про то спрашиваю, я про наших, московских. Сколько раз можно напоминать?
— Инстит, что ли, этот?
— Институт, институт.
— Куда спешить, Иван Николаевич? Денежки в деле.
— Верни, Каменюка. Понял? Чтоб и духу их не было.
— Чего это ты так разволновался?.. Рассуди сам: был суд, счета арестованы, дело не закрыто. Зачем возникать? Поглядим, как обернется. Может, и возвращать не придется? Пусть пока крутятся. Если заставят отдать, хоть с наваром останемся. У меня прынцыппростой: платить только тогда, когда совсем нельзя не платить, — Каменюка расхохотался.
— А пулю не хочешь? Или Прокопыча позабыл? Еще и сороковин-то не было.
— Мы не знаем, кому перешел дорожку Лобастов. У него свои игры, у меня свои. Не будем торопиться с выводами. Время на нас работает.
— А Тамара?
— А что — Тамара? Она и у нас притыривала. С ней разобрались, не с нами, Иван Николаевич. Значит, все шито-крыто. К нам претензий нет. Точка. Ынцыдентисчерпан. И Всесвятский, считай, с носом остался.
— Какой еще Всесвятский?
— Гад из налоговой полиции. Под меня копает.
— Ты мне ничего не говорил.
— Сам только вчера узнал от одного человечка. Они там насчитали сорок семь миллиардов недоплаты. Представляешь? Нельзя ли его как-нибудь приструнить, полковничка этого?
— Шутишь!
— Не до шуток, Иван Николаевич. Если потянется ниточка, без штанов останемся. Как бы под нефть не начали рыть… У тебя ж такая заручка!
— Заручка, говоришь? Нет никакой заручки. Пока все хорошо, ты в друзьях, а как гнильцой потянуло, живо носы отворотят… Слушай меня внимательно, Каменюка! Мою часть завтра же переведи. Ты знаешь, куда, понял? Со своими поступай, как знаешь, ты у нас парень самостоятельный. Но я бы на твоем месте вопрос с налогом закрыл. Не сумел обойти, изволь раскошеливаться.
Глава тридцать шестая
Вена
Инспектор Обердорфер тщательно изучил дополнительные данные на Аливелиева, полученные в результате оперативно-следственных действий. В Москве и Екатеринбурге была арестована большая группа научных работников, причастных к контрабанде радиоизотопов. При задержании изъяли приготовленную к отправке партию кобальта, цезия и порошок кадмия, предназначенный для производства изделий путем спекания. Особое внимание МВД обращало на новый тип контейнеров из свинцовой керамики, почти полностью поглощающей излучение. В самом недалеком будущем это могло существенно осложнить действия по борьбе с провозом оружейного плутония и урана. Предлагались совместные меры контроля грузов, поступающих по железной дороге и водным путем, в частности по Дунаю. В качестве перевалочного пункта называлась Босния и Герцеговина, откуда ядерное горючее могло попасть на Ближний и Средний Восток.
Трудно было бы переоценить значение полученной информации. Создавалось впечатление, что в России осознали всю глубину нависшей над миром опасности. Во всяком случае полиция впервые заговорила самостоятельно, не с голоса Минатома и без подсказки МИДа, совместно прокручивавших чреватые тяжкими последствиями контракты с Ираном. Настораживали и появившиеся в печати сведения о покупке атомного ракетоносца «Нахимов» военно-морскими силами Индии.
Невзирая на двойственную политику и традиционное византийское коварство, сдвиг в мышлении был налицо.
Сама того не сознавая, Москва дала в руки австрийских партнеров ключ к заблокированному сознанию контрабандиста-атомщика, непосредственно связанного с расхитителями продукции екатеринбургского завода «Электроаппаратура». Первым ключевым словом явилась кличка Аливелиева — «Бек». Справившись в «Британике», Обердорфер установил, что так на Кавказе назывались князья низшего ранга. Не принц, не герцог, даже не совсем князь, а скорее местный князек.
Инспектора не интересовало, был ли Исмаил Аливелиев на самом деле потомком благородных особ или просто «авторитетом», но опробовать код определенно имело смысл.
С тем и поехал он в клинику имени Карла Юнга.
Каково же было радостное удивление профессора Кребса, когда спящий Аливелиев, словно по волшебству, раскрыл глаза и сел на постели готовый к действию.