— В Индии под этим понимается нечто иное, чем на Западе. Ваши авторитеты, помимо знания, наделены властью, наши — одним знанием. Они бредут по дорогам, питаясь доброхотным подаянием, и ничего не ждут от людей. Авторитет никак не связан с мирскими благами. Он только носитель первоначальной мудрости, неискаженной, неписанной. Тысячи лет Веды передавались из уст в уста и ни единого слога не потерялось.
— Все народы шли тем же путем. Возьмите хотя бы «Илиаду» Гомера.
— Гомер и есть главный авторитет во всем, что касается «Илиады».
— К сожалению, он давно умер, если вообще когда-либо существовал, и нам не к кому обратиться. Чем в этом смысле какой-нибудь профессор-гомеровед отличается от ваших аскетов? Не тем ли, что получает жалованье и не ютится в пещерах? Упаси нас Бог от подобных авторитетов.
— Вы, мистер Вейден, тоже авторитет в своем деле.
— И я ничем не лучше, — нащупав слабое место, профессор испытал злорадное удовлетворение. Хотелось во что бы то ни стало взять реванш, поставить на должное место это мифическое трансцендентное знание, проявившее себя необъяснимыми феноменами. — Но как врач, я, безусловно, авторитет для больного, хотя ничего не понимаю в медицинских тонкостях «Аюр-веды». Тут уже вы авторитет, махариши. Все относительно.
— Вне сферы истины абсолютной. Нельзя забывать, что материальное знание распространяется лишь на область материальной Вселенной, а трансцендентное — на все, что за ней. И получить его можно только из уст духовного учителя. «Попытайся постичь истину, обратившись к духовному учителю, — говорит «Бхагават-гита», — вопрошай его со смирением и служи ему. Душа, достигшая самореализации, способна дать тебе знание, ибо она увидела истину».
— Вы можете стать таким учителем, мистер Мунилана?
— Да, но не для вас, ибо вам не дано исполнить долг ученика. Время выбора прошло безвозвратно. Лучший пример взаимоотношений Гуру, а это означает «тяжелый», нагруженный знаниями, и шишья — ученика приводит «Бхагават-гита». Герой Арджуна, вынужденный вступить в битву с ближайшими родственниками и друзьями, пал духом, забыв, кто он и каков его долг. Он обращается к владыке Кришне, знатоку и составителю Вед. «Тад-виджнанартхам са гурум эвабхигаччхет самит-паних шротрийам брахмаништхам», — говорится в «Мундака-упанишаде». — «Чтобы постичь трансцендентную науку, человек должен со смирением обратиться к истинному духовному учителю, который принадлежит к цепи ученической преемственности и утвердился в Абсолютной Истине». Таким образом, ученик связан не только со своим духовным наставником, но и с учителем своего гуру, со всей непрерывной цепью учителей. Она простирается в бесконечность Великой пустоты. Я лишь одно из ее бесчисленных звеньев. У вас тоже есть своя цепь, но она ограничена материальным миром.
— Пересечение невозможно?
— Нет, — не отводя взгляда, сказал Патанджали. — Не сейчас и не здесь. — Он смотрел Вейдену прямо в глаза и не видел его. Неподвижный отсутствующий взгляд проходил насквозь, как луч в безвоздушном пространстве. — Они никогда не сойдутся.
— Вы читали Киплинга? — спросил профессор. Ему сделалось как-то не по себе. — Про Запад и Восток?
— Киплинг прав. Он понимал Индию… К сожалению, за последние годы многие индийские учителя, нарушив заповедь, подорвали авторитет гуру. Они торгуют секретными мантрами и позволяют ученикам пренебрегать принципами аскетизма. Низводят священную йогу до жалкой гимнастики, утверждая, что ее цель — материальное благополучие и здоровье. Много горьких слов можно сказать и о нынешних учениках. Но вечная истина остается, притягивая к себе великие души. Так было, так есть и так будет, пока не запылает мир, вступая в новую кальпу. Только тем великим душам, которые безоговорочно верят во Всевышнего и в духовного учителя, откроется смысл ведического закона. Веды требуют от ученика безраздельной преданности. Если нам предначертано стать рядом в одной цепи, то это случится не в этой жизни. Возможно, в новом теле вы будете моим гуру, а я — послушным учеником.
Вейден отнюдь не жаждал приобщиться к мистическим сокровищам восточной премудрости и никогда не стоял перед ним выбор, о котором обмолвился Патанджали, и уж тем более не могло быть и тени надежды на жизнь в новом теле. Но что-то похожее на сожаление легким ознобом отозвалось внутри.
— Даже боги подвластны закону кармы, — он, впрочем без особых усилий, заставил себя улыбнуться. — Сколь не ничтожны мои познания, эту истину я усвоил. Поэтому оставим все, как есть. Попробуем взглянуть на предмет с иной точки зрения. Всемерно почитая вас, как учителя, я не претендую на почетное место у ваших ног. Но что мешает вам, человеку с европейским образованием, просто, без претензий на священный ритуал, ответить на кое-какие мои вопросы?