- Шесть часов! - воскликнул Паспарту.
- Да, - подтвердил кондуктор, - и за это время мы едва успеем пешком дойти до станции.
- Пешком! - закричали хором все пассажиры.
- А далеко идти до этой станции? - спросил один из них кондуктора.
- Она расположена в двенадцати милях, по ту сторону реки.
- Двенадцать миль по снегу! - громко возмутился полковник Проктор.
Полковник разразился градом проклятий, ругая на чем свет стоит железнодорожную компанию и кондуктора. Взбешенный Паспарту готов был ему вторить. Теперь перед ним встало препятствие, которого не преодолеть всем банковым билетам его господина.
Впрочем, недовольны были все: не считая опоздания, им предстояло проделать пешком такой долгий путь по равнине, занесенной снегом. Около поезда поднялся шум, послышались громкие восклицания и крики, которые, естественно, могли бы привлечь внимание Филеаса Фогга, если бы этот джентльмен не был так поглощен игрой.
Во всяком случае, следовало сообщить ему о происшедшем, и Паспарту, опустив голову, направился было к вагону, как вдруг машинист поезда, истый янки, по фамилии Форстер, заметил:
- Господа, мне кажется, есть возможность проехать!
- По мосту? - спросил один из пассажиров.
- Да, по мосту.
- На нашем поезде? - осведомился полковник.
- На нашем поезде.
Паспарту остановился и весь обратился в слух.
- Но ведь мост угрожает рухнуть! - заметил кондуктор.
- Это ничего не значит, - ответил Форстер. - Я думаю, что, если пустить поезд на предельной скорости, есть некоторые шансы проскочить.
- Черт возьми! - вырвалось у Паспарту.
Но некоторым пассажирам это предложение понравилось. Особенно оно понравилось полковнику Проктору. Этот отчаянный человек находил план машиниста вполне осуществимым. Он даже напомнил, что некоторые инженеры предлагали вообще обходиться без мостов, пуская поезда через реки на предельной скорости и т. д. В конце концов все заинтересованные в быстрой переправе пассажиры приняли сторону машиниста.
- Пятьдесят шансов за то, что мы переедем благополучно! - воскликнул один из пассажиров.
- Шестьдесят! - перебил его другой.
- Восемьдесят!… Девяносто из ста!…
Паспарту оторопел: хотя он и сам был готов на все, лишь бы переправиться через Медисин-Крик, но подобная попытка казалась ему чересчур уж «американской».
«А ведь все можно сделать гораздо проще, но они об этом и не думают!» - решил он и обратился к одному из пассажиров:
- Сударь, способ, предложенный машинистом, кажется мне рискованным, но…
- Восемьдесят шансов! - ответил пассажир и отвернулся.
- Я это знаю, - продолжал Паспарту, обращаясь к другому джентльмену, - но стоит лишь подумать…
- Незачем думать! - ответил американец, пожимая плечами. - Ведь машинист гарантирует возможность переезда!
- Конечно, но было бы благоразумней… - не унимался Паспарту.
- Что?! Благоразумней! - завопил полковник Проктор, которого это случайно услышанное им слово вывело из себя. - Вам же говорят: на предельной скорости! Понимаете? На предельной скорости!
- Я знаю… Я понимаю… - повторял Паспарту, которому не давали закончить мысль. - Но было бы естественней, если уж вам так не нравится слово «разумнее»…
- Что? Как? Чего он лезет со своим «естественнее»?! - закричали со всех сторон.
Бедный малый не знал, кому отвечать.
- Вы что, боитесь? - спросил полковник Проктор.
- Я боюсь?! - закричал Паспарту. - Ну ладно! Я покажу вам всем, что француз не трусливее американца!
- По вагонам! По вагонам! - закричал кондуктор.
- Да! По вагонам, - повторил Паспарту, - по вагонам! И как можно скорее! Но все же мне никто не помешает думать, что было бы разумнее сначала перейти по мосту пассажирам, а потом уж пустить поезд.
Но ни один человек так и не расслышал этого мудрого замечания, которое все равно не сочли бы справедливым.
Пассажиры вернулись в вагоны. Паспарту занял свое место, не сказав никому о случившемся. Игроки были всецело поглощены вистом.
Раздался пронзительный свисток локомотива. Машинист дал задний ход, отвел поезд почти на целую милю назад, отступая, словно прыгун, желающий взять разбег побольше.
Затем раздался второй свисток, и поезд понесся вперед; он все время набирал скорость, пока она не достигла крайнего предела; был слышен только рев локомотива, поршни которого делали двадцать ходов в секунду, колесные оси дымились, несмотря на обильную смазку. Поезд несся со скоростью ста миль в час - он летел, едва касаясь рельс. Скорость как бы уничтожала тяжесть поезда.
И он пронесся через реку! Промелькнул, точно молния, не заметив моста. Состав словно перепрыгнул с одного берега на другой, и машинисту удалось остановить мчащийся паровоз только в пяти милях за станцией.
Но едва поезд пересек реку, как окончательно развалившийся мост с грохотом рухнул в быстрые воды Медисин-Боу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,
где рассказывается о таких происшествиях, которые случаются лишь на железных дорогах Соединенных Штатов Америки
В тот вечер поезд, беспрепятственно продолжая свой путь, прошел мимо форта Соудерс, миновал перевал Чейенн и достиг перевала Эванс. В этом месте железная дорога достигает наивысшей точки - восьми тысяч девяноста одного фута над уровнем моря. Отсюда путешественникам предстояло спускаться по бескрайним, сглаженным самой природой равнинам до самых берегов Атлантического океана.
Здесь от главной магистрали отходит железнодорожная ветка на Денвер-Сити, столицу Колорадо. Эти земли богаты золотоносными жилами и серебром. В городе Денвере уже насчитывалось тогда более пятидесяти тысяч жителей.
К этому времени поезд прошел от Сан-Франциско тысячу триста восемьдесят две мили. По всем расчетам до Нью-Йорка оставалось не больше четырех суток пути. Филеас Фогг ехал точно по расписанию.
За ночь они оставили слева от себя лагерь Уолбах. Параллельно железнодорожному пути протекала река Лоджпол, являющаяся границей между штатами Вайоминг и Колорадо. В одиннадцать часов поезд вступил в штат Небраска; пройдя неподалеку от Седгвика, он подошел к Джулсбергу, лежащему на южном рукаве Платт-ривер.
Именно тут 23 октября 1867 года состоялось открытие Тихоокеанской железной дороги, строительство которой возглавлял генерал Дж. М. Додж. Здесь остановились два мощных локомотива, привезших состав из девяти вагонов с приглашенными гостями, в числе которых был вице-президент Томас К. Дюрант; здесь раздались приветственные клики; здесь племена сиу и поани изобразили перед собравшимися битву индейцев; здесь сверкали огни фейерверка; здесь, наконец, походная типография напечатала первый номер газеты «Железнодорожный пионер». Так было отмечено открытие этого огромного железнодорожного пути, проложенного через пустыню, чтобы стать проводником цивилизации и прогресса и связать между собою еще не существовавшие тогда селения и города. Свисток паровоза, более мощный, чем лира Амфиона, должен был вскоре вызвать их к жизни из недр американской земли.
В восемь часов утра проехали форт Мак-Ферсон. Триста пятьдесят семь миль отделяли теперь наших путешественников от Омахи. Железнодорожный путь шел по левому берегу извилистого южного рукава Платт-ривер. В девять часов поезд прибыл в крупный город Норт-Платт, лежащий между двумя рукавами этого важного притока реки Миссури, впадающего в нее немного выше Омахи; у Норт-Платта оба рукава сливаются в общий поток.
Сто первый меридиан был пройден.
Мистер Фогг и его партнеры возобновили игру. Никто из них не жаловался на длинную дорогу, никто - даже «болван». Фикс начал с того, что выиграл несколько гиней, которые теперь проигрывал; он был увлечен игрой не меньше мистера Фогга. Все утро нашему джентльмену сильно везло. Козыри и онёры так и сыпались ему в руки. В ту минуту, когда, подготовив смелую комбинацию, он уже собрался было пойти с пик, за его спиной вдруг раздался голос:
- А я пошел бы с бубен!…
Мистер Фогг, миссис Ауда и Фикс подняли головы. Возле них стоял полковник Проктор.
Стэмп В. Проктор и Филеас Фогг тотчас же узнали друг друга.