Все трое опрокинулись навзничь, к счастью, не причинив себе ни малейшего вреда. Мальчик был в восторге!
- Ничего, ничего! - крикнул молодой капитан. - Свяжите концы фала и тяните, только послабее!
Наконец, паруса были закреплены надлежащим образом, и Дику Сэнду не пришлось даже отойти от штурвала. Теперь «Пилигрим» быстро шел на восток, и оставалось лишь следить за тем, чтобы судно не отклонялось от курса. Это было проще простого, так как ветер был умеренный, и судно не рыскало.
- Отлично, друзья мои, - сказал Дик Сэнд. Скоро вы станете настоящими моряками.
- Постараемся, капитан Сэнд, - ответил за всех старый Том.
Миссис Уэлдон тоже похвалила старательных матросов. Немало похвал заслужил и маленький Джек: ведь он трудился не покладая рук.
- Мне кажется, Джек, что это ты оборвал фал, - улыбаясь, сказал Геркулес. - Ты такой сильный! Не знаю, что бы мы делали без тебя!
Мальчик покраснел от удовольствия и крепко потряс руку своего друга Геркулеса.
Однако «Пилигрим» нес еще не все паруса. Не были подняты брамсель, бом-брамсель и стаксели. А между тем при ходе в бакштаг они могли значительно ускорить ход «Пилигрима». Дик Сэнд решил поднять и эти паруса.
Если стаксели можно было поставить без особенного труда, прямо с палубы, то с прямыми парусами фок-мачты дело обстояло хуже: чтобы поднять их, нужно было взобраться на реи. Не желая подвергать риску свою неопытную команду, Дик Сэнд сам занялся этим делом.
Он передал Тому штурвал и показал, как следует вести судно. Затем, поставив Геркулеса, Бата, Актеона и Остина у горденей брамселя и бом-брамселя, он полез на мачту.
Взобраться по выбленкам вант фок-мачты, достигнуть марса, добраться до рея - для Дика было сущей игрой. Подвижной и ловкий юноша мигом побежал по пертам брам-реи и отдал сезни, стягивающие брамсель.
Потом он перебрался на бом-брам-рей [40] и быстро распустил парус. Покончив с этим делом, Дик Сэнд соскользнул по одному из фордунов [41] правого борта прямо на палубу.
Здесь по его указанию матросы растянули оба паруса, то есть притянули их шкотами за нижние углы к нокам [42] нижележащих реев, и прочно закрепили шкоты.
Затем были подняты стаксели между грот-мачтой и фок-мачтой, и этим кончилась работа по подъему парусов.
Геркулес старался не тянуть снасти изо всех сил и ничего не разорвал на этот раз.
«Пилигрим» шел теперь на всех парусах.
Дик мог поставить еще лисели, но при таких условиях их было трудно ставить, еще труднее было бы быстро убрать их в случае шквала. Поэтому молодой капитан решил ограничиться уже поднятыми парусами.
Том получил разрешение отойти от штурвала, и Дик Сэнд снова стал на свое место.
Ветер свежел. «Пилигрим», слегка накренившись на правый борт, быстро скользил по морю. Плоский след, оставляемый им на воде, свидетельствовал об отличной форме подводной части судна.
- Вот мы и на правильном пути, миссис Уэлдон, - сказал Дик Сэнд. - Только бы, дай бог, удержался попутный ветер!
Миссис Уэлдон пожала руку юноше. И вдруг она почувствовала сильную усталость от всех пережитых за последние часы волнений, ушла в свою каюту и задремала. Это было какое-то тяжелое забытье, а не сон.
Новая команда шкуны-брига осталась на палубе. Негры-матросы несли вахту на баке, готовые по первому слову Дика Сэнда выполнить любую работу, переменить положение парусов. Но, пока сила и направление ветра не изменились, команде нечего было делать.
Однако чем же занят был в это время кузен Бенедикт?
Кузен Бенедикт изучал при помощи лупы членистоногое насекомое, которое ему, наконец, удалось разыскать на борту «Пилигрима». Это было простое прямокрылое; головка его исчезала под выступающим краем переднегрудия, усики были длинные, а кожистые передние крылья превратились в надкрылья. Насекомое это принадлежало к отряду тараканов и к виду американских тараканов.
Кузену Бенедикту посчастливилось сделать эту находку в камбузе, - он подоспел как раз во-время: Негоро только что занес ногу, чтобы безжалостно раздавить драгоценное насекомое. Ученый с негодованием обрушился на португальца. Заметим, впрочем, что гнев кузена Бенедикта не произвел никакого впечатления на кока.
Знал ли кузен Бенедикт, какие события разыгрались после того, как капитан Гуль и его спутники отправились на злополучную охоту за полосатиком? Конечно, знал. Больше того: он был на палубе, когда «Пилигрим» подошел к месту катастрофы, где еще плавали обломки разбитой шлюпки. Следовательно, экипаж шкуны-брига погиб на его глазах.
Предположить, что эта катастрофа не огорчила его, значило бы обвинить кузена Бенедикта в жестокосердии. Чувство сострадания не было ему чуждо, он жалел несчастных охотников. Он скорбел также о том, что кузина его оказалась в тяжелом положении. Он подошел к миссис Уэлдон и пожал ей руку, как бы говоря: «Не бойтесь! Разве я не с вами? При мне вам не грозит ничто!»
Затем он вернулся в свою каюту. Вероятно, он намеревался хорошенько обдумать, какие «могут быть последствия этого прискорбного события, и наметить план решительных действий.
Но по дороге он наткнулся на упомянутого уже таракана, и таракан целиком поглотил его внимание. Ведь кузен Бенедикт намеревался доказать, и вполне основательно, что, вопреки мнению некоторых энтомологов, нравы тараканов, принадлежащих к роду фораспеев, замечательных своей окраской, совершенно отличны от нравов тараканов обыкновенных, и теперь он принялся за исследование, мгновенно позабыв, что на свете существует шкуна-бриг «Пилигрим», что ею командовал капитал Гуль и что этот несчастный погиб вместе со всем своим экипажем. Он любовался своим тараканом, как будто это противное насекомое было редчайшим золотым жуком.
Жизнь на борту снова вошла в колею, хотя все еще долго пассажиры оставались под впечатлением страшной катастрофы, стоившей жизни шести человекам.
В первый день Дик Сэнд прямо разрывался на части: он стремился привести судно в полный порядок, чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям. Негры-матросы усердно исполняли все распоряжения. К вечеру на борту «Пилигрима» уже царил образцовый порядок. Можно было надеяться, что и дальше все пойдет хорошо.
Негоро не пытался больше оспаривать авторитет пятнадцатилетнего капитана. Казалось, он безмолвно признал Дика Сэнда начальством. Он попрежнему много времени проводил в своем тесном камбузе и редко выходил на палубу.
Дик Сэнд твердо решил посадить Негоро под арест на все время плавания при малейшей попытке его нарушить дисциплину. По первому знаку молодого капитана Геркулес схватил бы кока за шиворот и отнес бы его в трюм. Эта операция нисколько не затруднила бы великана. Старая Нан, умелая кухарка, отлично могла бы исполнять в камбузе обязанности кока. Очевидно, Негоро понимал, что он не является незаменимым, и, чувствуя, что за ним зорко следят, не желал навлечь на себя нареканий.
Ветер к вечеру усилился, но направление его оставалось неизменным, и до наступления ночи не пришлось переставлять паруса. Солидные мачты, железные крепления их, хорошее состояние всей оснастки корабля позволят сохранять такую большую парусность даже и при более сильном ветре.
К ночи корабли обычно уменьшают парусность главным образом за счет спуска верхних парусов - брамселя, бом-брамселя, топселя и других парусов. Тогда кораблю не страшны внезапно налетевшие шквалы. Но Дик Сэнд не стал принимать этих мер предосторожности: погода не предвещала никаких неприятных неожиданностей, и ему не хотелось уменьшать скорость судна, пока оно не выбралось из этой пустынной части океана. Кроме того, молодой капитан намеревался простоять на вахте первую ночь и лично следить за всем.
Мы уже упоминали, что лаг и компас были единственными приборами, которыми Дик Сэнд мог пользоваться для приблизительного счисления пути, пройденного «Пилигримом».
Молодой капитан приказал бросать лаг каждые полчаса и записывал показания прибора.