— M-м… мистер… э-э… Брайерли! Были вы любовником мисс Хокинс?
Протест прокурора.
— Я полагал, ваша честь, что я вправе установить, какие именно отношения существовали между этим столь неохотно дающим показания свидетелем и обвиняемой.
Протест отклонен.
— Видите ли, сэр, — нерешительно говорит Гарри, — мы были друзьями.
Защитник язвительно:
— Вы и ведете себя как друг! (Присяжные начинают ненавидеть этого с иголочки одетого юнца.) Мистер… э-э… Брайерли! Мисс Хокинс отвергла ваши ухаживания?
Гарри покраснел, замялся и жалобно посмотрел на судью.
— Вы должны отвечать, сэр, — сказал его честь.
— Она… она… была неблагосклонна ко мне.
— Вот оно что. Я так и думал. Брайерли! Осмелитесь ли вы утверждать перед лицом присяжных, что вы не были заинтересованы в устранении вашего соперника полковника Селби? — громовым голосом вопросил мистер Брэм.
— Конечно, не был, сэр, ничего подобного! — запротестовал свидетель.
— Больше вопросов не имею, ваша честь, — сурово заключил мистер Брэм.
— Еще одну минуту, — вмешался прокурор. — До того как обвиняемая стреляла в Селби, было ли у вас хоть малейшее подозрение о ее намерениях?
— Ни малейшего! — горячо ответил Гарри.
— Ну, разумеется, — сказал мистер Брэм, кивая присяжным.
Затем обвинение вызвало других свидетелей убийства, портье в отеле «Южный», врачей, осматривавших раненого. Факт убийства был установлен неопровержимо. Ничего нового не обнаружилось, только портье, отвечая на вопрос мистера Брэма, заявил, что, когда обвиняемая осведомилась о полковнике Селби, она была в явном волнении и глаза ее дико сверкали.
Затем были оглашены предсмертные показания полковника Селби. В них говорилось об угрозах Лоры, но имелось к ним весьма существенное добавление, о котором не упомянули в свое время газеты. Видимо, уже после того как показания были переданы властям, врачи впервые сказали полковнику, что раны его смертельны. Это его, видимо, потрясло, и, терзаемый страхом и какой-то тайной заботой, он объявил, что хочет дополнить свои показания. С большим трудом, надолго умолкая после каждого слова, он прибавил следующее: «Я… сказал… не все. Я должен… сказать… запишите это… я… перед нею… виноват. Много лет… назад… я… не могу… понимаете… О господи… я заслужил…» Это было все. Он впал в беспамятство и скончался, не приходя в сознание.
Проводник вашингтонского поезда показал, что обвиняемая спросила его, уехал ли вечерним поездом некий джентльмен с семьей; по ее описанию он позднее узнал полковника Селби с семейством.
Далее приведена была к присяге Сьюзен Каллум, негритянка, горничная в доме Дилуорти. Да, она знала полковника Селби. Он частенько приходил и оставался в гостиной наедине с мисс Хокинс. Приходил он и накануне того дня, как его застрелили. Свидетельница впустила его. Он был вроде как выпивши. Она слышала громкие голоса в гостиной — «они там вроде как ругались». Она испугалась, как бы не вышло беды. Побежала ко второй двери, ведущей в гостиную, и стала подслушивать у замочной скважины. Услыхала мужской голос, он вроде как упрашивал: «Но я не могу, бог свидетель, не могу!» А потом мисс Лора сказала: «Ну, выбирай. Если ты меня бросишь, ты знаешь, чего тебе ждать». Тут он выскочил на улицу.
— А я вхожу в гостиную и говорю: «Вы звонили, мисси?» А она стоит лютая, как тигр, глаза так и горят. Я и ушла поскорей.
Такова была суть показаний Сьюзен, и самый суровый перекрестный допрос не заставил ее от них отступиться. На вопрос мистера Брэма, не показалось ли ей, что обвиняемая не в своем уме, Сьюзен ответила: «Да что вы, сэр, она совсем рехнулась!»
Привели к присяге Вашингтона Хокинса. Предъявили присяжным пистолет, опознанный полицейским как орудие убийства. Вашингтон признал, что пистолет принадлежит ему. Лора однажды утром попросила у него оружие, потому что в ту ночь ей показалось, будто в дом хотят забраться воры. Свидетель признал, что до того о покушениях воров на дом сенатора Дилуорти ничего не слыхал. Не случилось ли непосредственно перед тем чего-либо необычного? Нет, он ничего такого не помнит. Сопровождал ли он накануне, или за день до того сестру на прием у миссис Скунмейкер? Да. Что там произошло? Мало-помалу у него вытянули признание, что Лора на приеме вела себя как-то странно, сказалась больной, и он ее увез. Под дальнейшим нажимом прокурора свидетель признал также, что Лора видела на приеме полковника Селби, она сама сказала об этом брату. Тут Вашингтон прибавил, что Селби был отъявленный негодяй.
— Ну, хватит, хватит! Этого довольно! — не без досады прервал его прокурор.