Вернулась ли к ней ясность сознания? Я докажу вам, что впоследствии, вновь обретя телесное здоровье, духовно она уже не оправилась. Вы сами сможете судить, прояснился ли после тяжкого удара ее помраченный разум.
Прошли годы. И вот она в Вашингтоне, судя по всему, счастливая любимица самого блестящего общества. Семья ее неслыханно разбогатела по прихоти судьбы, что так часто случается у нас в Америке: принадлежавший им где-то в глуши земельный участок неожиданно оказался кладезем полезных ископаемых. Лору Хокинс увлекло грандиозное благотворительное начинание: предполагается при помощи этих огромных богатств облегчить участь бедняков. Но, увы, и теперь ее преследует безжалостный рок. На сцене вновь появляется негодяй Селби, словно нарочно для того, чтобы окончательно ее погубить. Судя по всему, он насмехался над ее прошлым падением, угрожал ославить ее, если она не уступит вновь его бесчестной страсти. Неужели вас удивляет, джентльмены, что безжалостно преследуемая женщина от страха теряет рассудок? Старые горести и обиды терзают ее, и, наконец, она уже не в состоянии отвечать за свои поступки. Я отвожу взор, ибо тягостно видеть даже и справедливое отмщение, ниспосланное небесами. (Мистер Брэм умолк, словно не в силах совладать со своим волнением. Миссис Хокинс и Вашингтон заливались слезами; плакали и многие в публике. На лицах присяжных отразился испуг.)
При таком положении вещей, джентльмены, довольно было искры — не скажу подсказки, не скажу намека со стороны легкомысленного Брайерли, этого отвергнутого соперника, — чтобы произошел взрыв. Я никого ни в чем не обвиняю, но если эта женщина была в здравом уме, когда она кинулась из Вашингтона в Нью-Йорк в обществе Брайерли, то что же тогда безумие?!
Садясь на место, мистер Брэм чувствовал, что присяжные завоеваны. В зале раздался гром аплодисментов, но шериф незамедлительно восстановил тишину. Лора обратила на своего защитника благодарный взгляд. Все женщины, сколько их было в зале, заметили слезы у нее на глазах и тоже прослезились. Потом они, в свою очередь, посмотрели на мистера Брэма и подумали: как он хорош!
Теперь пришла очередь миссис Хокинс давать показания. Она смутилась под перекрестным огнем множества направленных на нее взглядов, но ее доброе открытое лицо тотчас расположило всех в пользу Лоры.
— Миссис Хокинс, — сказал Брэм, — не будете ли вы так любезны рассказать нам, при каких обстоятельствах вы нашли Лору?
— Протестую! — заявил, поднимаясь со своего места, Мак-Флинн. — Это не имеет никакого отношения к делу, ваша честь! Уж на что удивительна была речь моего ученого собрата, но сейчас я просто поражен.
— Как вы предполагаете связать это с делом, мистер Брэм? — спросил судья.
Мистер Брэм поднялся, внушительно выпрямился.
— С дозволения суда, — произнес он. — Вы, ваша честь, разрешили обвинению предъявлять самые поразительные свидетельства для установления мотивов убийства, и я не протестовал ни единым словом. Так неужели же нам воспрепятствуют доказать, что приписываемые нам мотивы исключаются по причине душевного состояния моей подзащитной? С вашего разрешения, ваша честь, я предполагаю показать основу и происхождение душевного расстройства, проследить его при помощи других свидетельств и доказать, что состояние рассудка моей подзащитной в момент убийства исключает ее ответственность за свои поступки.
— Обвинение вынуждено настаивать на своих возражениях, — заявил прокурор. — Ваша честь, конечно, понимает, что тут намерены обременить внимание суда массой не относящихся к делу свидетельских показаний с явной целью воздействовать на присяжных.
— Быть может, — заметил судья, — суду следует выслушать свидетелей и затем исключить их показания из протокола, если они окажутся не относящимися к делу.