Незнакомец поглядел на Хокинса с явным удивлением: чувствовалось, что вся сцена забавляет его; но Хокинс этого даже не заметил. В самом деле, он едва ли замечал что-либо вокруг и вряд ли понимал, что происходит. Незнакомец ушел. Хокинс опустился на стул и задумался; потом испуганно огляделся и бросился к двери…
— Поздно, поздно! Ушел! Какой же я дурак! Опять опростоволосился! Тридцать тысяч — этакий осел! Почему, ну почему я не сказал пятьдесят тысяч!
Он запустил обе пятерни в волосы и, опершись локтями о колени, в отчаянии принялся раскачиваться.
Миссис Хокинс, сияя, вбежала в комнату.
— Ну как, Сай?
— О Нэнси, я самый что ни на есть про-клятый, рас-проклятый дурак! Если бы ты знала, что я сделал!
— Что ты сделал, Сай? Говори скорей, ради бога!
— Что сделал? Погубил все на свете!
— Скажи, скажи наконец, что случилось? Не мучай меня! Неужели он так и не купил нашу землю? Неужели он ничего тебе не предложил?
— Предложил? Он давал за нее десять тысяч долларов, и…
— Слава богу! От всей души, от всего сердца я благодарю небо! Но почему же ты говоришь, что все погубил, Сай?
— Нэнси, неужели ты думаешь, что я принял это нелепое предложение? Нет, к счастью, я не такой простак! Я сразу разгадал, что за всем этим кроется! С железом затеваются большие дела! Тут пахнет миллионами! А я, этакий дурак, сказал ему, что согласен уступить половину железной руды за тридцать тысяч! Вернись он сейчас, меньше чем за четверть миллиона ему ее не видать!
Миссис Хокинс побелела как полотно и посмотрела на мужа полными отчаяния глазами.
— И ты отказался, позволил этому человеку уйти, когда мы в таком безвыходном положении? Неужели ты говоришь серьезно? Не может быть!
— Отказался? Еще чего выдумала! Послушай, Нэнси, неужели ты думаешь, что он сам себе враг? Не беспокойся: завтра же утром прибежит ко мне со всех ног!
— Нет, Сай, нет! Он ни за что не вернется. Что теперь с нами будет? Господи, что теперь с нами будет?
На лицо Хокинса набежала тревожная тень. Он сказал:
— Как, Нэнси, ты… ты в самом деле веришь в то, что говоришь?
— Верю? Я наверняка знаю, что это так. И еще я знаю, что, не имея ни гроша в кармане, мы бросили на ветер десять тысяч долларов!
— Нэнси, ты меня пугаешь! Неужели этот человек… Не может быть, чтобы я… Черт меня побери, ведь я и в самом деле, кажется, упустил прекрасный случай! Не убивайся, Нэнси, не убивайся! Я найду его. Я возьму… Я возьму… Ах, какой я дурак! Я возьму любую сумму, какую он предложит!
Он выскочил из дому и бегом пустился по улице. Но незнакомец исчез. Никто не знал, откуда он прибыл и куда уехал. Хокинс медленно возвращался домой и с тоской, уже без всякой надежды искал глазами незнакомца; чем тяжелее становилось у него на сердце, тем дешевле оценивал он свою землю. Дойдя наконец до порога собственного дома, он готов был уступить ее всю целиком за пятьсот долларов: двести наличными и остальное тремя годовыми взносами, без каких бы то ни было процентов.
Грустное общество собралось на следующий вечер у очага Хокинсов. Все дети, кроме Клая, были дома. Мистер Хокинс сказал:
— Кажется, мы совсем на мели, Вашингтон. Мы безнадежно запутались. У меня уже не хватает сил. Не знаю, куда пойти, что делать; никогда еще я не был в таком безвыходном положении, никогда будущее не казалось мне таким беспросветным. Посмотри, сколько ртов надо прокормить. Клай уже уехал на заработки; боюсь, что ненадолго нам придется расстаться и с тобой, сынок. Но только ненадолго: земля в Теннесси…
Он умолк, почувствовав, что краснеет. На минуту воцарилось молчание, и затем Вашингтон — теперь это был двадцатидвухлетний долговязый юнец с мечтательными глазами — сказал:
— Если бы полковник Селлерс приехал за мной, я не прочь пожить у него, пока земля в Теннесси не будет продана. С тех пор как он переехал в Хоукай, он все время приглашает меня к себе.
— Боюсь, что ему трудно будет приехать за тобой, Вашингтон. Из того, что я слышал, — конечно, не от него самого, а от других, — его дела немногим лучше наших, да и семья у него тоже большая. Он, пожалуй, сможет подыскать тебе какое-нибудь занятие, но лучше уж ты попытайся добраться до него сам. Тут всего тридцать миль.
— Но как это сделать, отец? Туда даже дилижансы не ходят.
— А если бы и ходили, то за проезд нужно платить. Дилижанс ходит из Суонси, это в пяти милях отсюда. Но дешевле добраться туда пешком.