Когда они кончили свои объяснения, слово взял Дик.
— Я все обдумал, — заявил он, — и прежде всего — я отправлюсь путешествовать.
— Путешествия — это потом, мой мальчик, — мягко пояснил мистер Слокум. — Когда… ну… когда вы приготовитесь в университет… вам будет очень полезно — да, да, чрезвычайно полезно… провести годик за границей.
— Разумеется, — торопливо вмешался мистер Дэвидсон, заметив, что в глазах мальчика вспыхнуло недовольство и он с бессознательным упорством сжал губы, — разумеется, можно будет и до этого совершать небольшие поездки, например, во время каникул… Мои коллеги, наверное, согласятся, что подобные поездки — разумеется, при соответствующем руководстве и должном надзоре, — что такие поездки во время каникул могут быть поучительны и даже желательны.
— А сколько, вы сказали, у меня денег? — спросил Дик ни с того ни с сего.
— Двадцать миллионов по самому скромному подсчету… да, примерно эта сумма, — не задумываясь, ответил мистер Крокетт.
— А если я скажу вам, что мне сейчас нужно сто долларов? — продолжал Дик.
— Но… это… гм… — и мистер Слокум вопросительно посмотрел на своих коллег.
— Мы были бы поставлены в необходимость спросить вас, на что вам нужны эти деньги, — ответил мистер Крокетт.
— А что, если я… — очень медленно проговорил Дик, глядя в упор на мистера Крокетта, — если я отвечу вам, что очень сожалею, но объяснять, зачем они мне нужны, не хочу?
— В таком случае вы бы их не получили, — ответил мистер Крокетт весьма решительно, и в его ответе послышалось даже некоторое раздражение и досада.
Дик задумчиво кивнул головой, как бы стараясь запомнить этот ответ.
— Ну, конечно, мой друг, — поспешно вмешался мистер Слокум, — вы же слишком молоды, чтобы распоряжаться своими деньгами, сами понимаете. И пока мы призваны это делать вместо вас.
— Значит, я без вашего разрешения не могу взять ни одного пенни?
— Ни одного! — отрезал мистер Крокетт.
Дик снова задумчиво покачал головой и пробормотал:
— О да, понимаю…
— Конечно, вполне естественно и даже справедливо, чтобы вы получали небольшие карманные деньги на ваши личные траты, — добавил мистер Дэвидсон. — Ну, скажем, доллар или два доллара в неделю. По мере того как вы будете становиться старше, эту сумму можно будет увеличивать. А когда вам минет двадцать один год, вы, без сомнения, окажетесь в состоянии управлять своими делами самостоятельно; разумеется, и мы вам поможем советами…
— И хотя у меня двадцать миллионов, я до двадцати одного года не смогу взять даже сто долларов и истратить их как мне хочется? — спросил Дик очень смиренно.
Мистер Дэвидсон решил было ответить утвердительно, но подбирал выражения помягче; однако Дик заговорил снова:
— Насколько я понимаю, мне можно тратить деньги только после вашего общего решения?
Опекуны закивали.
— И все то, на чем мы согласимся, будет иметь силу?
И опять опекуны кивнули.
— Ну вот, я хотел бы сейчас же получить сто долларов, — заявил Дик.
— А для чего? — осведомился мистер Крокетт.
— Пожалуй, я скажу вам, — ответил мальчик спокойно и серьезно. — Я отправлюсь путешествовать.
— Сегодня вы отправитесь в постель ровно в восемь тридцать, и больше никуда, — резко отчеканил мистер Крокетт. — Никаких ста долларов вы не получите. Дама, о которой мы вам говорили, придет сюда к шести часам. Вы будете ежедневно и ежечасно состоять на ее попечении. В шесть тридцать вы, как обычно, сядете с нею за стол, и она позаботится о том, чтобы вы легли в надлежащее время. Мы уже говорили вам, что она должна заменить вам мать и смотреть за вами… Ну… чтобы вы мыли шею и уши…
— И чтобы я по субботам брал ванну, — с глубочайшей кротостью докончил Дик.
— Вот именно.
— Сколько же вы… то есть я буду платить этой даме за ее услуги? — продолжал расспрашивать Дик с той раздражающей непоследовательностью, которая уже входила у него в привычку и выводила из себя учителей и товарищей.
Впервые мистер Крокетт ответил не сразу и сначала откашлялся.
— Ведь это же я плачу ей, не правда ли? — настаивал Дик. — Из моих двадцати миллионов? Верно?