О краже и мошенничестве он говорил просто с нежностью, эти занятия у него выглядели, как увлекательные шутки и приключения. По его словам, когда посчастливится напасть на простачка, то одурачить такого не просто забава, но первейший долг. Он не жалел красок, и подчас мошенники получались у него такими смышлеными и находчивыми, что Билби начинал восхищаться ими, порою совершенно забывая, что они все же мошенники.
Билби лежал на куче листьев рядом с растянувшимся во всю длину бродягой и чувствовал, что мысли и представления о том, что хорошо и что плохо, начинают у него как-то путаться. Тело бродяги заслоняло его сбоку, точно темный, но надежный вал; огромные ступни загораживали костер, но отблески огня прыгали по стволам деревьев вокруг них, и порой эти блики метались так резко и неожиданно, что Билби настораживался и, вскинув голову, следил за ними. Среди ужасов и опасностей, таящихся в ночи, бродяга превращался для него в целый мир, в весь род человеческий, в нравственную опору. Голос его нес утешение, его речи позволяли забыть об окружающей зловещей тишине. Первоначальное недоверие к нему постепенно исчезло. Билби стал думать о нем, как о славном, щедром и заботливом друге. Он также начал привыкать к чему-то еле уловимому — назову это условно «барьером обоняния», — что разделяло их до сих пор. Своими речами бродяга уже не стремился «просвещать» Билби. Лежа на спине и заложив руки за голову, он обращался не столько к своему собеседнику, сколько к звездам и ко всей вселенной. И прославлял он уже не бродячую жизнь вообще, а ту бродячую жизнь, которую вел он сам, и собственную храбрость, и прочие свои достойные всяческого восхищения качества. Словом, этим монологом бродяга как бы сам себя утешал — способ не новый, тайная опора многих и многих душ.
Он хотел, чтобы Билби хорошенько уразумел одно: он стал бродягой умышленно, по собственной доброй воле. И если из него не получилось ничего путного, то виной тому только глупость и коварство тех, кому он доверял, и происки его врагов. В том самом мире, где обитали такие светлые личности, как Изабел Бернерс и Сьюзен, жила также и другая личность, злая и глупая, — жена бродяги, которая, быть может, именно по глупости причинила ему много вреда. Она явно не оценила сокровище, доставшееся ей в лице бродяги. Во многом была виновата именно она и никто другой.
— Она всех и каждого слушает, кроме собственного мужа, — жаловался бродяга. — И так всегда.
Билби вдруг вспомнил, что мистер Дарлинг сказал в точности то же самое и о его матери.
— Она из таких, — продолжал бродяга, — которые лучше пойдут в церковь, чем в мюзик-холл. Лучше выбросит шиллинг, чем потратит его на что-нибудь стоящее. Если можно наняться в несколько разных мест на выбор, она спросит, где меньше всего платят и где больше всего работы, и это самое место и выберет. Ей так будет спокойнее. Она весь свой век всего боится. А когда ей больше нечего делать, она начинает мыть в доме полы. Господи! Просто руки чесались вылить это проклятое помойное ведро ей на голову, чтоб захлебнулась.
— Я вовсе не намерен всем кланяться и унижаться, — разглагольствовал бродяга. — Я имею такое же право на жизнь, как и все вы. Конечно, у вас есть свои лошади, экипажи, и собственные дома, и земли, и поместья, и все такое прочее, вы и воображаете, что я стану перед вами пресмыкаться и гнуть на вас спину. А я вот не стану. Понятно?
Билби было понятно.
— У вас свои радости жизни, а у меня свои, и не заставите вы меня на вас работать. Не желаю я работать. Я хочу жить так, как живу, вольной птицей, и хочу брать от жизни все, что подвернется под руку. В этом мире надо рисковать. Бывает, что повезет, а бывает, что и нет. А иной раз и не разберешь, как оно получилось — хорошо или плохо.
И он снова начал расспрашивать Билби, а потом заговорил о своих планах на ближайшее будущее. Он решил податься к морю.
— Там уж непременно что-нибудь да попадется, — мечтал он. — Только надо остерегаться фараонов. Судьи в курортных городках пуще всего свирепствуют с нашим братом, бродягой; им только попадись, — живо засадят на месяц в каталажку за попрошайничество. Но зато там полным-полно простофиль — так и сорят деньгами, только успевай подбирать. Понятно, вдвоем их легче облапошить. И вот тут-то ты и сгодишься, парень. Я сразу это смекнул, как тебя увидел. Да и позабавиться можно будет…