йду.
До седьмого мне пота
Надрываться опять,
Пьедестала почёта
Никогда не видать.
Ну, а если удача
Мне помашет рукой —
Музыкантам задача:
Гимн исполнить какой?
Я случайный бродяга,
Человек без корней,
И ни гимна, ни флага
Нет у музы моей.
* * *
На ноге висит полпуда,
Разворочено плечо.
Тела скомканная груда
Трепыхается ещё.
Пузырьки в сифоне скачут.
В вену воткнута игла.
А в окне снежок маячит,
Ночь в окне белым-бела.
Как поступки наши хрупки!
Как непрочен весь наш мир!
Из ноздрей свисают трубки
И торчат из прочих дыр.
Но хирургов важный шёпот
Окружил мою кровать.
Как меня возьмутся штопать!
Как пойдут перешивать!
Поваляешься в постели —
И, глядишь, опять готов
Для житейской карусели,
Для житейских катастроф.
* * *
Этот снег за стеною больничной —
Мой единственный друг закадычный,
Он, как слёзы, течёт и течёт.
И душа по-некрасовски вволю
Опилась покаянною болью.
Вот и близится с жизнью расчёт.
Умирать предназначены все мы,
Но кончаться в когтях эмфиземы —
Это очень унылый сюжет:
Ловишь воздух, как пойманный окунь,
Только он недоступен, далёк он,
Только, в сущности, воздуха нет.
Что ты знал о Толедо, Охайо?
Что на свете земля есть такая,
Что бывают такие места?
Ты мечтал о ключе Иппокрены —
Ах, как эти мечты вдохновенны!
Только музыка вовсе не та!
А не хочешь ли розовой пены,
Что струей потечёт изо рта?
* * *
Часто мне снится высокий маяк
С комнатой — вышкою восьмиугольной.
Волн, точно рюмок в беседе застольной,
Слушаю я нескончаемый звяк.
Волны бегут и бегут на маяк —
И разбиваются вдребезги волны…
Чем-то сегодня они недовольны,
В море сегодня опять кавардак.
По вечерам зажигают маяк.
По морю шарит прожектор сигнальный,
Наискосок полосою зеркальной
Пересекая всклокоченный мрак.
От берегов унесённый рыбак
Где-то плывёт на разбитом баркасе.
Он бы убрался давно восвояси,
Да в темноте не отыщет маяк.
Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, скользки, сильны и крамольны,
Тёмные мысли, как тёмные волны,
Светлого сердца штурмуют маяк.
Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, я на суденышке гиблом…
Я бы наверное к берегу выплыл,
Если б нашёл я во мраке маяк.
Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, гневно сверкающим глазом
Всю эту тьму освещаю я разом…
Может быть, сам я — высокий маяк.
Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, моря тут нет никакого:
Все это — жизнь, что шумит бестолково,
Всё это — жизни моей кавардак.
* * *
Веку убийства
Пришлись ко двору,
А я забился
В мою конуру.
В дверь не поверю!
Удар сапога
Вышибет двери —
И вся недолга.
Мой дом — моя крепость?
Что за нелепость!..
Мой дом — моя будка,
Мой дом — моя щель.
Вечером жутко
Ложиться в постель.
Какой я хозяин
Колу и двору?
Так вот припаян
Острожник к ядру.
Мой дом — берлога,
Мой дом — нора,
Где над порогом
Тень топора.
* * *
Счётчики на стоянках,
Счётчики на стоянках,
А лётчики
Женятся на китаянках,
На китаянках!
И никакого отношения
Одно к другому не имеет.
Но я уже принял решение,
И эти строчки окаменеют!
Ходили предки в оперетку
И власть поругивали всласть,
А я подбросил вверх монетку,
И она позабыла упасть!
Стала, может быть, луною
И всплывает надо мною.
Не понять и не постичь,
Отчего порой прицепится
Несусветнейшая дичь,
Сумасшедшая нелепица!
И над вечным вопросом
Сокрушается бедный умишко:
Может быть, у алжирского дея под носом
Действительно шишка?
* * *
You can't teach an old dog new tricks.
Было ясно мне как дважды два,
Что стихи заправлю я горючим,
Что в моих стихах в порядке лучшем
Я расставлю лучшие слова.
Но пришли дела мои в упадок.
Слышу — изо всех кричат углов,
Что в стихах важнее беспорядок,
Разнобой каких попало слов.
Что ж мне с ними ввязываться в драку?
Заявленья отсылать в печать?
Объяснять, что старую собаку
Поздно новым штукам обучать.
БЛОШИНЫЙ РЫНОК
Блошиный рынок!
Поверх лотков
Гора корзинок,
Пластинок, крынок,
Мотков, платков,
Подносов, фляжек,
Замков, пижам,
Ремней без пряжек,
Зеркал без рам.
Пять-шесть тарелок,
Бутыль-пузырь,
Часы без стрелок,
Весы без гирь.
Футляр огромный
Для сургучей
И тьма никчемных
Дрянных вещей.
Бери! Дешёвка!
Цена-то грош,
Подсунут ловко —
И ты берёшь!
В базарном гаме
На мой лоток
Я со стихами
Кладу листок.
На этом рынке
Немало их,
Что без запинки
Кропают стих,
Из букв-кусочков
Слепив едва
Без мысли строчки,
Без чувств слова,
Мечту без боли,
Без пыла страсть —
Так этим, что ли,
В сердца запасть?
И стих-искринка
Мелькнул — погас…
Блошиным рынком
Ты стал, Парнас.
Томов огромных
Итог каков?
Гора никчёмных
Дрянных стихов.
* * *
Тут и вода в реке, мой друг,
С какой-то химией:
Такая страшная, что рук
Я в ней не вымою.
А вон рыбёшка вверх брюшком
Плывёт под мостиком.
Она не движет плавником,
Не движет хвостиком.
Да и меня, мой друг, тишком
Поят отравою.
Мне кажется, что вверх брюшком
Я тоже плаваю.
Мой друг, я стал совсем не тот,
Мне трудно дышится,
Как будто бы во мне течёт
Не кровь, а жижица.
Когда-то я не отдыхал
С моею лирою,
Я был крикун, я был нахал,
Я был задирою.
Теперь забился я в нору
Из-за усталости…
К литературному перу
Тянусь по малости.
Мне стала жизнь не по плечу, —
Дружу с лежанкою,
У телевизора торчу
С пивною банкою!
Как будто бы ушла из жил
Вся сила дюжая —
И я безропотно сложил
Своё оружие.
* * *
Тут птицы пролетают стаями
Над старомодными трамваями,
И гул стоит неумолкаемый,
Вечерний, городской.
И снова осенью я нынешней
По площади слоняюсь рыночной.
Доносит ветер лязг починочный
Из автомастерской.
Порой над сваркой автогенною
Звездою полыхнёт мгновенною,
Звездой полуторасаженною,
Как великан алмаз.
И девичьего взора карего
Навстречу ударяет зарево.
Как все пружины сердца старого
Задребезжали враз!
Всё завораживает в городе.
А вот у вас другие скорости —
Спешите и о чем-то спорите
Внутри своих машин.
Вы движетесь своей орбитою,
И каждый со своей обидою.
Я даже птицам не завидую,
Брожу себе один.
Домов отвесные громадины
И между ними неба впадины,
И фонари, как виноградины,
Висят над головой.
Там улица спустилась к пристани,
Там ветром деревца освистаны,
И за листом роняют лист они
На камни мостовой.
Где бегали индейцы-лучники —
Мостов защёлкнулись наручники,
Там баржу разгружают крючники,
Ворочая тюки.
А я слонялся как сомнамбула,
Мне вся вселенная мала была,
Пока не написались набело
Осенние стихи.