Что делать? Ждать или садиться?
На что-то следует решиться
И срочно что-то предпринять,
Иначе девушка опять
С отцом своим в Харбин умчится!
Но тут — уже в последний миг,
Когда свистка раздался крик
Басистый и прощально-длинный,—
У двери появилась Нина;
И, в шубке белой так стройна,
Из заскрипевшего вагона
На золотой песок перрона
Поспешно спрыгнула она.
Тут Гранин к ней. «Нет, погоди ты!» —
Она ему почти сердито
И торопливо говорит;
И личико ее горит;
И он впервые волевую
Увидел складку меж бровей
На милом лбу любви своей,
Увидел складочку такую,
Что, не ответив ничего,
Подумал про себя: «Ого!»
А Ниночка к экспрессу мчится;
Вот их вагон; в окошке — мать;
Ну, что же — ручкой помахать:
Я тут, мол, и спешу садиться.
Ведь и экспрессу дан свисток.
И, потревожившись немножко,
Мадам отходит от окошка —
Дочь к месту возвратилась в срок.
Сейчас она войдет, конечно,
В купе; уж заскрипел вагон,
Неслышно трогается он;
И мать в окно глядит беспечно…
Что это? И бледнеет мать,
Она не может не узнать
Вот этой самой белой шубки!
И тут же Гранин… Почему
Он перед Ниной и ему
Она протягивает губки!
Мать зеленеет; но она
Молчит: она себе верна.
О бегстве дочери упрямой
Она в известность телеграммой
Поставит мужа, но сейчас
Что эта барыня для нас?
Вплетается в повествованье
Нежданно новое лицо:
Вот некто в рясе на крыльцо
Выходит типового зданья;
Солдатский каравай в руках;
Над шарфом борода седая,
Но в жизнерадостных глазах
И ум, и зоркость молодая;
Скуфьей прикрыт широкий лоб:
Отец Никита, протопоп.
Он крикнул: «Мишка!..Постреленок!»
И тотчас же из-под крыльца,
Железной цепью забряцав,
Выкатывается медвежонок;
На лапы задние он встал,
Он заворчал, он заурчал;
Как бусины, сверкают глазки;
Карабкается на крыльцо;
А протопопово лицо
В сияньи доброты и ласки.
«Ну-ну! — басит он, черный хлеб
Ломая на куски большие, —
Клыки-то вон уже какие,
А как дитя еще нелеп!
Растешь, жиреешь понемногу,
А всё еще, поди, берлогу
Во сне ты видишь, снится мать,
Коль дар имеешь вспоминать;
Но мне-то делать что с тобою,
Как в зверя вырастешь совсем?
А впрочем, Бог, как вся и всем,
Займется и твоей судьбою;
Покуда же и ешь, и пей,
Да развлекай моих гостей».
Туг в палисадник Ваня входит,
Со зверем батюшку находит
(Один ворчит, другой урчит)
И, хоть смущенный на мгновенье,
Подходит под благословенье
И торопливо говорит,
Что есть бракующихся пара,
Весьма торопится она.
«А что, они из Цицикара?»
«Нет, батюшка, из Харбина».
Тут батя вымолвил: «Ванюша,
Ты торопливость отложи;
Пройдем ко мне… Чайку откушай
И всё подробно изложи». —
«С чаями, право, невозможно,
Подходит Ваня осторожно
К предмету миссии своей, —
Тут случай трудный, случай сложный,
И надо как-то поскорей;
Тут…» — «Стой! Но мне никто не ведом;
Да уж не ты ли сам жених?» —
«Да нет! Опередил я их —
Они идут за мною следом…» —
«Допустим! Но не шутка брак,
А ты сегодня больно прыткий!
Кто он, она? Фамилия как
Невесты?». Но скрипит калитка,
И Гранин с Ниной входит в сад;
Ванюша отступил назад.
Скажу вам, был отец Никита
Не только добр, но и умен;
И очень быстро понял он,
Что как для матери сердитой,
Так и для важного отца
Благожелательней конца
К роману дочки (с ней не сладить)
Никак, пожалуй, не приладить,
Чем этот цицикарский брак;
И он сказал: «Да будет так!»
И через час уж эта пара
В военном храме Цицикара
Была повенчана; и здесь
Свою я мог бы кончить повесть —
Спокойна авторская совесть:
До свадьбы я сумел довесть
Героя с милой героиней;
Мне подходящий повод дан
Закончить тем, чем часто ныне
Любой кончается роман.
Но всё ж я вылезу из плана
Экранно-модного романа:
Мне музой в выполненье дан
Реалистический роман;
Как я сказал уже, всё это
Не легкий вымысел поэта —
Рассказ веду не от себя;
Старик с косматой бородою,
Ее седины теребя
Дрожащей темною рукою,
Умолк на миг, вздохнул, привстал,
Но снова сел и продолжал:
Отец, настигнут телеграммой,
Ее с трудом постигнув суть,
Летит назад; мадам упрямо
На продолжает путь:
Дочь для нее не существует, —
Скупое чувство наповал
Убил общественный скандал;
Его молва еще раздует
До прессы, до пасквиля вплоть;
Нет, дочь — отрезанный ломоть!
Papa примчал; бежит сердито
В церковный дом; отец Никита
Его встречает; тут и дочь
С супругом; молодые ночь
Под тем гостеприимным кровом
Чудесно провели; и вот
Пред тестем и отцом суровым
Предстали молча: суд идет!
Него им ждать? Какая грянет
Неудержимая гроза?
Но смело поднимает Гранин
Нетерпеливые глаза;
Он муж уже; чего ж страшиться
Он — труженик; он — офицер;
И только дикий изувер
Родства с ним может устыдиться;
Какой средневековый вздор,
Нелепость, дикость, ахинея;
От возмущения немея,
На тестя он глядит в упор.
Скрестились взгляды; гневным знаком
Отцу морщина чертит лоб;
Но выручает протопоп:
«Поздравьте их с законным браком,
Он говорит. — Уже, увы,
Разумнее не подберете вы
И справедливее решенья!..
Так дайте ж им благословенье.
А вы, — мигнул он молодым, —
Вы на колени перед ним!»