Выбрать главу

ТИШИНА[73]

Красный сентябрь на осинах высох, В кленах багровый и пятипалый. Думает путник о рыжих лисах, Пахнут печеным хлебом палы.
Осень — достаток. И ватой лени Облако лепится на стропиле. Этой тропою прошли олени, В этом болотце воду пили.
Вечер придет, на вершины ляжет Небом багровым, дальневосточным. Что-нибудь смелое мне расскажет В травах запутавшийся источник.
Право, не знаю, зачем я нужен, Всё же сегодня, скажу по чести, Мне не добудет разбойный ужин Мой поцарапанный злой винчестер.

ПАРОВОЗ

Муза бега, бешеная муза, Опрокинутые сторожа! Паровоз, оторванный от груза, Ржет, и беглеца не удержать.
Позади, в оставленных вагонах Носят чай и просят молока… На пустых и гулких перегонах Оседающие облака.
Звонкой мостовины над оврагом Прогремел расхляснутый ушат. У тебя, грохочущий бродяга, Стройная и легкая душа!
Пролетев по дымогарным трубам, Дыбом взброшенная на скаку, — Вот она, завязанная клубом, И губами — к медному гудку.

СОЛДАТ[74]

У ветра единственный клич — прочь! У ночи единственная защита — ужас. Какая удивительная ночь, Какая озорная свистящая стужа!
Домик съеживается, поджимает бока, Запахивает окна надорванным ставнем. Сладко втягивает дым табака Выдох длительный. Верста в нем!
Натягивает одеяло до подбородка, Вспоминает бой, спотыкаясь в сон… …тогда поле трещало, как перегородка, На которую задом пятился слон.
И в последний миг, почти во сне, Теряя кровли грохочущий бубен, Думает о женщине, ее — нет, Но она — будет.

АНАРХИСТЫ[75]

Когда в охлаждаемую смесь кислот Вливают глицерин струею тонкой, И выделяется окисленный азот Бурым испарением над воронкой,
Когда молекулы получаемого вещества Гудят в сосуде, грозя распадом, — Если закружится голова, Комната грянет дождем стоградым.
Поэтому химики (один из ста) Осторожны в движениях и худощавы, И у многих увидите фут хвоста Из-под докторского плаща вы.
Ибо приготовляющие нитроглицерин Не смеют быть мягче кристаллов кварца, Они таинственные рыцари Из ордена монаха Бертольда Шварца.
Опустив глаза, пересекают пустыри, Никому не знакомые, всё видят зорко. Их лаборатории (или монастыри?) В предместьях Парижа, Лондона и Нью-Йорка.
И когда разрывается снаряд, Разорвав короля в торжественном появленьи, — Старухи крестятся и говорят О наступающем светопреставленьи.
Старухам не верят: зачем хвост? Анархисты нечистого злей еще. И только ребенку, который прост, Снится хвостатый и с бомбой тлеющей.

УРОК[76]

Ты сорванец, и тусклый алкоголь Оттягивает выстрелы таланта. Твои друзья — расслабленная голь, А твой ночлег — китайская шаланда.
Но подожди, и мышцы крепких скул Ты вывихнешь одним скрипящим стиском, И ветка жил нальется по виску, И день придет — птенец с голодным писком.
А нынче — жизнь. Бульвар, и ресторан, И женщины прижатый локтем локоть. Весь мир тебе — распластанный экран, А мудрое томление далеко.
Не попадись в его томящий круг, Не верь подделывателям алмазов. И я тебе, мой пораженный друг, Как Митеньке — папаша Карамазов.

БАНДИТ[77]

Когда пришли, он выпрыгнул в окно. И вот судьба в растрепанный блокнот Кровавых подвигов — внесла еще удачу.
Переодевшись и обрив усы, Мазнув у глаз две темных полосы, Он выехал к любовнице на дачу.
Там сосчитал он деньги и патроны, — Над дачей каркали осенние вороны, — И вычистил заржавленный Веблей.
Потом зевнул, задумавшись устало, И женщине напудренной и вялой Толкнул стакан и приказал: налей.
Когда же ночью застучали в двери, — Согнувшись и вися на револьвере, Он ждал шести и для себя — седьмой.
Оскаленный, он хмуро тверд был в этом, И вот стрелял в окно по силуэтам, Весь в белом, лунной обведен каймой.
Когда ж граната прыгнула в стекло, И черным дымом всё заволокло, И он упал от грохота и блеска, —
Прижались лица бледные к стеклу, И женщина визжала на полу, И факелом горела занавеска.

ПАМЯТЬ[78]

Как старьевщик, роюсь в стародавнем, Лоскуток за лоскутком беру: Помню домик, хлопающий ставнем, За посадским въездом, на юру.
Был хозяин хмурый привередник, А еще какого бы рожна? Надевала кружевной передник В праздники красавица-жена.
Выходила за ворота чинно — Руки этак, карамель во рту. Мимо я блуждал небеспричинно, Заломив студенческий картуз.
вернуться

73

Тишина. Палы — места, где трава выгорела или была выжжена; на Дальнем Востоке корейцы специально выжигают вершины малых сопок, разводя на них съедобный папоротник (орляк).

вернуться

74

Солдат. С незначительными разночтениями повторено в сборнике «Кровавый отблеск».

вернуться

75

Анархисты. «в охлаждаемую смесь кислот… / вливают глицерин» — описана технология получения пироксилина, любимого взрывчатого вещества анархистов начала ХХ века.

вернуться

76

Урок. Ранее — в лит-худ. журнале «Фиал» (Харбин, 1921, № 1), с посвящением Борису Бета (см. примеч. к ст-нию «Авантюрист» — в сб. «Стихи»).

вернуться

77

Бандит. С незначительными разночтениями повторено в сборнике «Кровавый отблеск». Веблей — здесь т. н. «револьвер Шерлока Холмса» — шестизарядный, модели 1893 года; в различных модификациях официально находился на вооружении Британской армии с 1887 по 1957 год (см. «Стихи о револьверах» в сб. «Кровавый отблеск»).

вернуться

78

Память. Первая публикация Несмелова в СО (1924, № 1); в рецензии на сборник «Уступы» о ней тепло отозвался главный редактор журнала, поэт и прозаик Вивиан Итин.