И раз Христос сказал, сияя весь
(Они тогда к ручью сходили вместе):
«Ошибся я, тебе бы жить не здесь
И не теперь, а лет назад на двести!»
И с Каланчевской пять, квартира три
Поднял его и отослал в былое,
И встретил он румяный свет зари
В избе, в скиту, в лесу у аналоя.
И память старца праведного чтим,
Не ведая, не знающие крылий,
Что вот прошел он спутником твоим,
Что с ним вчера еще мы вместе жили.
ТУМАН («Глухое «у-у» закинуто протяжной…»)[178]
Глухое «у-у» закинуто протяжной
Сиреной невидимки-маяка,
И тяжело своей холстиной влажной
Повис тяжелый парус моряка.
Вершин расплывчатые очертанья,
Долин дымящиеся закрома,
Где спрятаны в скалистые гортани
Печами обогретые дома.
Где женщина, поджаривая рыбу,
Смеется, к гостю повернув лицо,
Где ночь, ворча, приваливает глыбу
Тумана на дощатое крыльцо.
За мглою — мгла! Сквозь острые проколы,
Распластаны на замшевый экран
(Подобие кровоточащих ран!),
Огней разбрызганные ореолы…
Туман,
Туман,
Туман…
ГОЛУБАЯ КНЯЖНА («В отеле, где пьяный джесс…»)[179]
В отеле, где пьяный джесс
Сгибает танцоров в дуги,
Еще говорят прэнсесс
В крахмальных сорочках слуги.
И старенький генерал
(О, как он еще не помер)
Рассказывать про Урал
Стучится в соседний номер.
И пища еще нежна,
И вина сверкают, пенясь.
И маленькая княжна,
Как прежде, играет в теннис.
Но близит уже судьба
Простой и вульгарный финиш,
Когда ты из Чосен-банк
Последнюю сотню вынешь.
И жалко нахмуришь бровь
На радость своих соседок…
К чему голубая кровь
И с Рюриком общий предок?
Для многих теперь стезя
Едва ли сулит удачу.
Мне тоже в Москву нельзя,
Однако же я не плачу!
Но вы — вы ведь так нежны
Для нашей тоски и муки,
У вас, голубой княжны,
Как тонкие стебли — руки.
И львы с твоего герба
Не бросятся на защиту,
Когда отшвырнет судьба
Последнюю карту битой.
И ужас подходит вплоть,
Как браунинг: миг и выстрел…
А впрочем, чего молоть:
Сосед-то — любезный мистер!
«У причалов остроухий пинчер…»[180]
У причалов остроухий пинчер
Водит нынче тоненькую мисс.
Англичаночка, не осрамитесь,
Не для шкуны же папаша вынянчил!
Рыжий боцман выплюнул табак,
Рыжий боцман подмигнул подвахте:
«Этакую ежели на бак,
Ну-ка, малый, выдержишь характер?»
Хохотала праздная корма:
«Не матросу сватать недотрогу!
Глянь-ка, боцман, чертов доберман,
Что ни тумба, поднимает ногу!..»
Лучший виски — уайтхорс виски:
Белая лошадь, по-английски.
ПОЛКОВОЙ ВРАЧ («Умирает ли в тифе лиса…»)[181]
Умирает ли в тифе лиса,
Погибает ли дрозд от простуды?
Не изведает сифилиса
Даже кот, похудевший от блуда!
Вы — шутник. Папироса во рту,
Под большой электрической лампой
Отмечаете люэс, ртуть
И ломаете горлышки ампул.
И на беглую спутанность фраз,
На звенящую просьбу вопроса
Улыбаетесь: «Даже Эразм —
Роттердамский! —
Немного без носу!»
УЗОРЫ ПАМЯТИ («Я пишу рассказы…»)[182]
Я пишу рассказы
И стихи в газете,
Вы кроите платья
В модной мастерской.
Прихожу домой я,
Пьяный, на рассвете
С медленной и серой
Утренней тоской.
Зверем сон на сердце
Тяжело надавит,
Оторвет, поднимет
И умчит в Москву,
И былое снова
Пережить заставит,
Словно сон недавний,
Вставший наяву.
Озарен высоким
Золотистым светом
Белый, загудевший
Институтский зал.
В золотом мундире
Маленьким кадетом
Я вхожу и сердцем
Погружаюсь в бал.
И едва окину
Залу первым взглядом,
Как уж сердцем выну
Из всего и всех
Вашу пелерину
С классной дамой рядом
И глаза, что ярче
Васильков в овсе.
В сердце вздрогнет жальце,
Но не к вам, а всё же
Прежде к классной даме
Надо подойти.
Миг — и мы несемся
В застонавшем вальсе,
И любовь над нами
Облаком летит!
Франт в сумском мундире
Управляет балом —
Ментик и лядунка,
Молодец-гусар.
Сердце бьется ровно
В напряженьи алом…
Ластится к перчатке
Девичья коса.
Па-де-патинером
Сменена мазурка.
Шепот: «Я устала!»
Легкая душа…
Снова к классной даме…
Шестиклассник Шурка
Говорит, что Лара
Очень хороша.
…Просыпаюсь. Утро.
Штора. Свет неверный.
Стол и стул похожи
На немых химер.
Думаю, зевая:
«На балах, наверно,
Больше не танцуют
Па-де-патинер».
вернуться
Туман («Глухое “у-у”закинуто протяжной…»). Р (вырезка с пометкой «1928», номер не установлен).
вернуться
Голубая княжна («В отеле, где пьяный джесс…»). Автограф (архив И.А. Якушева). Прижизненная публикация неизвестна. Впервые — «Рубеж» (1995, № 2). Джесс — т. е. джаз. Прэнсесс (фр.) — т. е. княжна. Чосен-банк — большой банк в Харбине. «И с Рюриком общий предок…» — т. е. род княжны восходит к Рюриковичам. Со смертью царя Федора Иоанновича (1598) династия Рюриковичей прекратилась, но отдельные княжеские фамилии продолжали существовать и до нашего времени; всего сохранившихся родов Рюриковичей насчитывается до четырехсот.
вернуться
«У причалов остроухий пинчер…». Автограф (архив И.А. Якушева). Прижизненная публикация неизвестна.
вернуться
Полковой врач («Умирает ли в тифе лиса…»). Автограф (архив Якушева). Прижизненная публикация неизвестна.
вернуться
Узоры памяти («Я пишу рассказы…»). Р. 1929, № 1. «…в сумском мундире» — см. прим. к рассказу «Исповедь убийцы» (т. 2. наст. изд.). Ментик — короткая гусарская куртка со шнурками. Лядунка — сумка для патронов, носимая на перевязи через плечо.