Но Иосиф, соединяся с отцом своим и Селимою, возводит их на свою колесницу и сам на оную восходит; все приемлют паки места свои и шествуют к Мемфису. По прибытии их туда народы от конец Египта стекаются зрети почтенного старца, рождшего избавителя сего государства; царь хощет сам некое ему воздати приношение, и сын приводит Иакова пред трон своего государя. Украшенный седыми власами и добродетельми своими, обращает на себя старец внимание монарха и приемлет от него дань почитания.
Иаков благословляет царя, который о летах его вопрошает. «Я странствую, — отвещает он, — сто тридесять лет; время жизни моей кратко и прискорбно и не сравнилося со временем жизни отцов моих».
Между тем, Египет достигает до конца своего бедствия, и природа начинает украшатися всеми прелестьми своими, как бы для торжества сего блаженнейшего брака. Отверзаются небеса и посылают на землю свое благословение: снисходит ангел, служитель их благодеяния; он повелевает облакам и буре; ливийские вихри заключаются, и с полудня приближается величественно долгий ряд облаков, приносящих изобилие. По сем счастливом знаке ходатай Египта прилетает паки ко исходищу Нилову. Тогда потоки, подобные многим рекам соединенным, с небес упадают; уже в недрах диких камней текут благотворящие воды, умножаясь всеминутно; восприемлют они прежний путь свой; скоро народы, ближайшие к порогам, ощущают колебание земли и внимают страшному шуму, равно как бы некое созвездие ударило в потрясшийся шар наш. Вдруг они объемлются страхом, но, узрев низринувшийся Нил во свои знойные пределы, ужас свой на радость пременяют; чем ближе он притекает, тем с большим криком радости народы его приемлют. Ныне он воздымается, побеждает свои пределы, и, алкая орошати землю, толь долго им оставленную, проливает он повсюду свои быстрые воды: весь Египет есть пространное море, на коем, подобны малым островам, зримы были грады и пастырские хижины. Едва река входит в пределы свои, уже цветы и травы возрастают, оживляется Египет, и можно бы рещи, что исходит он из вод украшенный всею красотою, — тако изображают царицу любви украшенну всеми ее прелестьми, исходящую из вод, где она родилась. Народы взирают с восхищением на зрелище сие; уже птицы прилетают паки в оживленные рощи, уже стада исходят на луга, все торжествует сие обновление природы, и человек песни свои с их гласом соединяет.
Тогда Иосиф, коему египтяне поручили земли свои и все имение, возвращает оное первым их владетелям; бывый сам рабом и познав права человечества, не хощет он покорити целые народы; он ведает, что безопасность престола и счастие людей состоит во блаженном согласии власти с вольностию; возвращает им стада их и все сокровища, коих был он толь долгое время божеством сохраняющим.
Потом, с согласия Пентефриева, хощет он прежних своих союзников из неволи свободити, но с того времени, как возмог он облегчити их судьбину, предпочитают они ее высшему состоянию; они усердствуют господину своему, любят стада свои, и уже очи их на цветущие поля обращаются.
Удовлетворя своему долгу, предается он сладчайшим чувствованиям. Уже уединенная сень, его, где он свои оплакивал несчастия, покрывается зеленым листвием; друзья его посвящают украшению сего жилища первые цветы, кои в сей стране произрастают; тамо хощет он заключити узы своего брака; привед туда ближних своих, внемлет он сим словам Селимы: «Почто не можем мы соделати сей благополучный союз во брачной сени, приготовленной руками твоими в родительском доме!» Иосиф на сие ей не отвещает, но, когда они вошли в рощу, тогда Селима приятным удивлением стала пораженна, видя сени тоя совершенное подобие. Иаков упадает ниц пред алтарем, воспоминающим ему алтарь Авраама.
Между тем, отводит он от всех Иосифа и Селиму. «Возлюбленный мой сын, - рек он, для тебя оставил я отцов моих жилище; я не скорблю о том, я узрел тебя; последние мои дни, тобою оживленные, посвященны будут тебе, подобно впадающему в море источнику, который совращает на единую минуту свое течение веселый оросити луг. Но, когда рука твоя затворит мои очи, почто быти мне в чуждой земле погребенну? Обещай мне в сей торжественный день, обещай пренести туда прах мой, где покоится прах Авраама, Исаака и Рахили, дабы некогда возможно было нам восстати купно от персти земныя... Но сердце твое не предъузнает ли моего желания?..» — «Так, — отвещает Иосиф, исполня слезами свои очи. — Воздав тебе сей последний долг... обещаю я, что смерть не долго нас разлучит; хощу, чтоб, удаленный от пирамид и великолепных египетских гробниц, прах мой положен был возле священных гробов моих праотцов... Возле твоего гроба... Тако не буду я исторгнут вовеки от родительского дому, и, когда разверзнется земля возвратити нас свету, тогда встретятся первые взоры наши и я в твои объятия устремлюся». Селима и старец от сих слов смягчаются. Потом вопрошает он сына своего о приключении, приведшем его во Египет. «Вещай, — рек он ему, — и удовлетвори наконец моему желанию. Не страшися зрети текущие слезы мои: они последние из очей моих прольются, и уже сердце мое единое чувствование радости вкушати будет».