Стр. 481. Д'Аламберы, Дидероты в своем роде такие же шарлатаны... — Выступление против Дидро и Даламбера объясняется политическими обстоятельствами. Дело не в консерватизме Фонвизина. Его оценка вовсе не предание анафеме глашатаев свободы. Письма свидетельствуют, что Фонвизин выступил не против просветительства, но против поведения отдельных философов. С почтением он говорит о Руссо, с уважением относится к Вольтеру, близко сходится с Тома, встречается в Париже со многими другими писателями, философами, общественными деятелями. Он доволен своей встречей с Франклином.
Следует иметь в виду еще одно обстоятельство: «сильные» выражения по адресу Дидро и Даламбера были написаны в духе эпохи. Известно, что многие французские крупные писатели, враждуя друг с другом, не стеснялись в выражениях. Так, Вольтер в письме к Даламберу писал: «Весьма прискорбно для философии, что Жан Жак Руссо — безумец, но еще печальнее то, что он нечестный человек». В других письмах оценка превращалась в ругательства: «он играет роль доносчика и клеветника», «Руссо — собака, кусающая тех, кто предлагал ему хлеб», «он совершенно безумен», «Руссо — философ-шарлатан» и т. д.
Стр. 486. Les lettres de cachet — суть именные указы... — Бланки королевских приказов о заключении в тюрьму без суда любого человека выдавались полиции с пробелом на месте, где должна быть указана фамилия обвиняемого. Полиция, имея такие приказы, вписывала любые фамилии и расправлялась с неугодными ей людьми.
Стр. 492 и 493. ...в подвигах для блага лексикона... Я вижу, что и лексикон наш умирает при самом своем рождении. — К сожалению, мы ничего до сих пор не знаем об этой работе Фонвизина под лексиконом. На основании писем Я. И. Булгакова можно высказать предположении, что подготовлявшийся лексикон был французско-русским словарем, что к моменту отъезда Фонвизина за границу работ была сделана наполовину, что составлялся он вместе с Данилевским и, наконец, что уже дело дошло до печати первого тома (Фонвизин сообщает, где можно хранить отпечатанный тираж). Кто такой Данилевский, фамилию которого без имени Фонвизин многократно упоминает в письмах? В 60—80-е годы в Москве вышло несколько переводов с французского, которые были подписаны инициалами Н. Д. (в 1766 году вышел перевод восточной повести «Даира», в 1769 году — «Невинные страдания, или Бедственная верность Леноры Д...», в 1770 году — повесть «Злосчастное замужество девицы Гарви» и т, д.). Посвящение перевода «Даиры» Г. Л. Толстому подписано более полно — Н. Дан. В 1806 году Н. Погодин издал сборник «Утро», где в статье о юности Карамзина, рассказывая об увлечении писателя повестью «Даира», раскрывает имя переводчика Н. Даниловский. Но с тем ли Даниловским составлял словарь Фонвизин? Пока удалось установить, что Н. Даниловский учился одновременно с Фонвизиным в гимназии Московского университета, вместо с ним получал награды. Звать гимназиста Даниловского Николаем. Совершенно очевидно, что это и есть переводчик Н. Д. — Н. Дан. По-видимому, с ним, своим университетским товарищем, и готовил Фонвизин лексикон. В письмах своих он его называет и Даниловский и Данилевский. В «Известиях» о наградах гимназистов, напечатанных в «Московских ведомостях», стоит Николай Данилевский.
В связи с лексиконом вызывает интерес «Известие о словаре французском с русским, печатающимся в Санкт-Петербурге иждивением книготорговца Вейтбрехта», появившееся в «Санкт-Петербургском вестнике» за 1778 год (февраль). В «Известии» так определен характер словаря: «Общество ученых людей соединенными силами старается ныне издать французско-русский полный и исправный словарь, какового мы еще поныне не имели. Оный переводится со словаря французской Академии, последнего издания, которое несравненно совершеннее и исправнее всех прочих прежде бывших до сего изданий... Переводчики взяли на себя труд перевести все слова французские, находящиеся в оном, и к ним приобщили все фразы, кои им показались нужными для изъяснения различных оттениваний смысла и для означения разных образов, которыми сии слова на российский язык могут быть переведены». Далее сообщалось, что «перевод сего словаря совсем кончен», но издание его задерживается и «публика будет от времени до времени уведомляема об успехах печатания сея книги».[1] Обещанного уведомления не последовало, только в 1786 году наконец вышел этот «Полный французский лексикон, с последнего издания французского лексикона французской Академии на российский язык переведенный, собранием ученых людей».