Видимо, и нет престола Божия:Только небо, на покой похожее,Серебрится, бледно золотится.
Это просто метеорология.(Отчего заговорил о Боге я?)Вечереет. Кажется, зарница.
* * *
Бывает, светится мореСквозь тени осенней рощи.Бывает, сквозь летний дождикПроступит ясное небо.
И кажется вдруг, что в мире –Следы чего-то другого(Вот так в шевеленье листьевНевидимый виден ветер).
Как будто сквозь близкий шелестТы слышишь далекий голос –Как будто сквозь дали небаТак близко далекий голос.
* * *
Я знаю – не все ненужно,Не все напрасно.И небо не зря жемчужно,Светло, прекрасно.
Ну да, оно станет темным,Но и в туманеМы свет безоблачный вспомним,Виденный нами.
Что делать, что в нашей властиТак мало жизни.Как рыбку, быстрое счастьеВ ладонях стисни.
Мелькнет, как в небе синица,Рыбка-принцесса.Но долго счастье хранитсяВ памяти сердца
* * *
Я тоже не верю в бессмертие.Я помню один только день.В саду городском, на концерте…Так пошло, так нежно: сирень
И пение нежно-вульгарноеО том, что неверен был «он».Я слушал грустя, благодарно,Рассеян, взволнован, влюблен.
Банально-прелестное пение,Один лимонад на двоих,Бессмертная ветка сирени,Увядшая в пальцах твоих…
* * *
Казалось, глинистая дорогаК началу радуги подошла.Сияла в тине, как луч, коряга,И даже туча была светла.
И в луже сказочно изумруднойЖук золотился, будто янтарь.Породой редкой и благороднойУ ржавых рельсов лежала гарь.
Природа бедная, хорошея,Полуденный свет вбирала ты.Как бы поэзии подражая,Преображал он твои черты.
* * *
Сады, цикады, цыгане,Фонтан, цветами поросший.Наградой поздней – сияньеНад нашей житейской ношей.
Наградой – дыханье юга(За наше с тобой терпенье),Сиянье позднего чудаВ июльское воскресенье.
Здесь воздух тронут румянцем,Почти неземная краска,И тусклым диссонансомТвоя угрюмость и астма
В душистой музыке света,В огне, прилившем к лазури(Почти в раю Магомета,Среди розоватых гурий).
* * *
Лиловеют поганки,Серебрится ракита,В длинном столбике светаЗолотятся пылинки.
Сок зеленой травинкиВяжет горечью нёбо.Золотисты оттенкиТам, где сине полнеба.
Оцарапал коленкиЧей-то мальчик горбатый:Смугло рдеют кровинкиВ тёплом столбике света.
И от южного ветраКак бы в дымчатом блескеЗолотистые краскиНежной Божьей палитры.
* * *
Увядает над миром огромная роза сиянья,Осыпается небо закатными листьями в море,И стоит мировая душа, вся душа мирозданья,Одинокой сосной на холодном пустом косогоре.
Вот и ночь подплывает к пустынному берегу мира.Ковылём и полынью колышется смутное небо.О, закрой поскорее алмазной и синей порфиройЭтот дымный овраг, этот голый надломленный стебель!
Или – руки раскинь, как распятье, над темным обрывом.Потемнели поля, ледяные, пустые скрижали.Мировая душа, я ведь слышу, хоть ты молчалива:Прижимается к сердцу огромное сердце печали.
* * *
Снегом, солнцем и сном.Далеким именем счастья.Той оснеженной сосной.
Лунным лесом во сне.Далекой свежестью ветра.Сладостным именем: лань.
Смутным сумраком сна.Холодной мглой ледохода.Мартовским именем: ночь.
Тусклым утром во сне.Летучим именем чайки.Розовым знаком зари.
* * *
Снопы фонтана –как светлая райская пальма.Остаток дынина влажном газетном листетого же цвета,как это вечернее небо.
Рабочий пьет пиво. Бутылкацвета морской волныЯ вижу ясно:плывут дельфины,дельфины, тритоныи нереиды.
* * *
… И звуки вырвались из плена партитуры,Как чудо, как лучи в осенний вечер хмурый.
О, если стать дано и этой жизни теснойГармонией земной, симфонией небесной.
О, время нежное, когда не будет гнета,Преобразятся вдруг забота и работа
И станут музыкой, свободой и покоем,Как уголь – ладаном, как перегной – левкоем…
Так музыка, мечтательно звеня,Своей мечтой тревожила меня.
* * *
Уже сливалась с ветром дальних АльпОсанна, затихавшая в соборе,Благословляла голубую даль,Благодарила парус или море.
Был в роще шум, как бы невнятный гимн,Был запах роз дыханьем благодати,И дождь прошел, Мариин пилигрим,IИ пили мы прозрачное фраскати.