* * *
И по Дворцу венецианских дожей,Среди парчи и бархатов кровавых,Мечей, кинжалов, воинов суровых,Я шел, не воин — беженец, прохожий,И щерился Отелло темнокожий,Испытанный в воинственных забавах.
В тяжелой мрачности Эскориала,Где ожидалась дивная победа,Плыла Непобедимая Армада(Она непоправимо затонула) —И здание суровое дрожалоОт грозных кликов смертного парада.
И тот миланский грузный замок СфорцаКак много битв, и стонов, и проклятий!(Там со Христом, убитым, Богоматерь —Работа Микеланджело — и Смерти.)…Я слушал кровь слабеющего сердца,Беглец, усталый от кровопролитий.
* * *
Там, где белела бурная пена, –Темная тина.Смутным обломком, образом тленаСтала колонна.
След перламутра, след алебастра,Мрамора, моря.Может быть, это — торс АлександраИли Тиберий.
Здесь проходили рабы, весталки,Кони Аттилы.Там, где когда-то росли фиалки,Растут кораллы.
Снова янтарь и каменный уголь,Где были ветки.В тусклой воде тускловатый угорь,Узкий и гладкий.
* * *
Снова дни, голубые дельфины,Уплывали, играли, мелькали.В этом замке дрались ГибеллиныИ о гибели Гвельфов мечтали.
После в Англии Белая РозаС Алой Розой сражалась — за что-то.Кто-то умер от туберкулеза —Помнишь готику, башню, ворота?
А потом — в опустелом ВерсалеЦарство окон — как много заката!Мы бродили, смотрели, молчали:Царство яшмы, порфира, агата.
В Королевстве Обеих СицилийТоже были, мой друг, короли:На закате по саду бродили,Там, где мы на закате прошли.
* * *
Я задумался, вспоминаяВлажно-солнечные Гаваи.Океан и пальмы — неплохо!И гавайский привет: алоха!
Узкий пруд — в закатном пожаре.На гавайской бы на гитаре!Ну на чем-нибудь поиграй-ка,Спой мне песню, краса-гавайка!
На ее смугло-нежной шееИ на голой груди виселиЖелтоватые орхидеи —Мягко-нежное ожерелье.
Точно к Леде, к ней черный лебедьПлыл — цветком на воде игривой:Черный, гибкий и длинный стебельС лепестком оранжевым клюва.
* * *
Восхитись узорчатой Альгамброй!Крашенные золотом и умбройСложны потолки, как теоремы.О, халифы, евнухи, гаремы!
Потолки напоминают соты,Мед струится в золоте ячеек.О, декоративные красотыМира арабесок и Зюлеек!
Шесть веков светились эти вазыВ мавританском филигранном мире.В изразцовой узкой амбразуреГеометрия абстрактной розы.
Падал свет на кружевные стеныВ палево-сиреневых узорах.Свет века лежал на стенах старых:Лучшие орнаменты — нетленны.
* * *
Земными полурайскими садамиТы погулял, ты подышал,И розы нюхал, и глядел на пламяЗаката в предосеннем фимиаме,Как богдыхан, как падишах!
Ты видел дворик — жалкий, некрасивый,Но яркий в августовский день.На лужу нефти (видишь переливы?)И на узорный пыльный лист крапивыТы с наслаждением глядел!
Ты тяжело болел. Страдал. И рад жеТы был деревьям и кустам,Когда опять гулять пошел, устал –И отдыхал, богат, как магараджа,Как фараон или султан!
* * *
O ihr Stimmen des Geschicks, ihr Wege des Wanderers.
FriednchHolderlin, «Griechenland»
О Судеб голоса, о вы, пути странника.
Фридрих Гёльдерлин, «Греция».
Пускай на душе предрассветно, смутно –Твоя душа прозрачнее ветра,Страна винограда и перламутра!Белая козочка так приятноБелеет у древнего амфитеатра.
Греется Греция, реет гальциона,Пышными блестками светится море.Как же насчет смерти, козочка? (ХроносСети закинул, мгновенная пена) —Хватит для нас бессмертия в мире?
Точно при скептике Гераклите,Всё течет, и день плывет молчаливо.Всё же, когда приплыву на закате,Разве душа, как рваные сети,Над темной водой всплывет без улова?
* * *
Кто повидал сокровища земные,Не может разлюбить земли.Чудес Венеции и ВизантииНемало музы сберегли.
В музее светлом греческие фризы,И козы пестуют козлят.Персидские лазоревые вазы,Бледно-оранжевый закат.
А рядом персики и абрикосы,Лилово-темный виноград.И я на улице, в толпе раскосыхКитайцев, фавнов и наяд.
У Лувра сероватые платаны,И желтый лист лежит в пыли.Музейные прекрасные картины —И запах Матери-Земли.
Но то, что сердце заставляет биться,Напоминает отчий дом:Места, где клен в сиянье золотитсяНа сельском кладбище пустом.
* * *
О Судьба, немая криптограмма,Разве можно разгадать?(Музыка из дальнего СезамаОбрывается опять.)
Арабески, темные узоры —Что колдуешь, чародей?Точно клады, феи, мандрагоры,Скрыты судьбы от людей.