Я разломил китайское печеньеС билетиком внутри; мудрец КонфуцийВ нем заповедал: избегай эмоцийИ презирай житейское волненье.
Мне китаянка подала чоп-суиИ вонтон суп – китайские пельмени –И про билетик пискнула, что всуеВсегда и всюду избегать волнений.
И я задумался о смысле жизниИ что такое время и пространствоИ долго шел осенней ночью позднейПо улице уныло-протестантской.
И вдруг я оказался, легче ваты,В китайском умозрительном пейзаже.Под узловатой веткой угловатоСерела цапля, тонкая, на страже.
И водопадом низвергалась ива,В зеленом камыше пестрела утка.На озере не колебалась лодка,В которой я задумался лениво.
Сокрыла цаплю синяя прохлада,Плод размышлений оказался горек.Мы навестили фанзу, где у входаСветился темно-розовый фонарик.
А выйдя из нее, опять предалисьИгре трансцендентальных медитаций,И показал логический анализ,Что сердце мира стало синей птицей.
* * *
Мы давно отдыхаемНа чужих берегах.Здесь, над пальмовым раем,Мой развеется прах.
Нет, какое там горе?(Ельник, холмик, снега?)Увезут в крематорий,Да и вся недолга.
Ни тоски, ни обиды.Не вернемся домой.Падай с неба Флориды,Пепел серенький мой!
Нет, какие могилы?(Галка, осень, дожди…)На Ваганьковском, милый,Не позволят, не жди.
Что ж, ничуть не обидно:Ведь в могиле темноИ березок не видно,И не все ли равно?
* * *
Я с тобой не поедуВ голубую Тоскану.По остывшему следуВозвращаться не стану.
Помню двух флорентинок —И сестер их в Уффици.Где кончается рынок,Там хотел я родиться.
Как пестра Санта Кроне!Как прохладна Капелла!Микеланджело: тело,Утомленное, Ночи.
Мощь и строй синьории,Пестрота кампаниле.Мы о чем говорили?О тебе, о России.
Вход в прохладную казу,Купол, свет, черепица.Мне хотелось там сразуУмереть и родиться.
* * *
– Ты Микки Мауса не признавал. Ты говорил:— Таких существ на свете нету. –Мой семилетний друг, скептический зоил,Постранствуй по другому свету!
Твой простодушный ум, твой простодушный смех…Ты не подозревал, что в той, загробной жизниТы встретишь существа еще страннее тех,Которые придумал Дизни.
Ты не подозревал, что сам Иеронимус БосхНе мог вообразить невероятных тварей,Какими населил не Вельзевул, а БогСвой светлозвездный бестиарий,
Что даже на Земле есть мириад существНеобычайней, чем мышонок Микки.Но что Земля? Что ад? Теперь — ты житель мест,Где светят ангельские лики.
* * *
Не веря ни в какое перевоплощение,Поэт молился: сделай милость,Чтоб это маленькое недоразумениеБлагополучно разъяснилось!
Ты на меня наслал болезни — но зачем они?Не надо. Исцели поэта,Чтобы успел он спеть Тебе свои Те Deum'ыВот в этой жизни, в теле этом!
Я знаю, жизнь моя висит на тонкой ниточке.Удушье. Отворяю окна.Но даже кровь моя стучит почти ямбически,Четырехстопно, семистопно!
О, дай мне срок из слов «любовь»,и «кровь», и «пение»,А также из любви и крови(И тра-ля-ля), — о, дай создать стихотворениеПрекрасней райских славословий!
* * *
Существа из далеких галактикС нами выпьют на ты, я уверен,И по-русски споют нам про чубчик,Кучерявый, с прононсом просвирен,Как советовал Пушкин-арапчик.
Уроженцы кометы ГаллеяОбожают святая Россия.Им сказали в Святом Ленинграде,Что поют при церковном обрядеПро китайца в саду, в огороде.
А в созвездии Пса, где не лаетКаждый третий, проверено всеми:На Руси при царе НиколаеПроживали в Москве и БатумиЛюди с пёсьими все головами.
И турист из Большого ШакалаЗнал: Москва при царе состоялаИз одной деревянной матрешки.Потому-то она и сгорела.Но пришел царь Сталтан или МушкинИ построил две новых матрешки.
* * *
Был освещен торжественный фасадПарижской оперы. И был высок, великТриумф крылатых Муз, божественный парад.Я помнил те венки, простертые в закат,И надпись «Poesie Lyrique».
Я жил в Париже целых восемь лет,Уехал тридцать лет тому назад.Там жили русские поэты. Больше нетВ живых почти ни одного. Конь БледУмчал их в тот, небесный вертоград?
В землице Франции они лежат.Они писали русские стихи.Они из-за кладбищенских оградКивают мне: — Хотелось бы, собрат,В Россию… А? Да где ж: дела — плохи.
В землице русской? У березок, в ряд?Нет, вряд ли. И мечтать напрасный труд,Что наши трупы въедут в Петроград(Что бронзовые Музы осенятХрам Эмигрантской Лирики?). Капут.А вот стихи — дойдут. Стихи — дойдут.