З. А. Мешковой
25/XII 1956
Здравствуй, Зина!
…Вижу по твоим письмам, что тебе сейчас худо, что ты в невеселом настроении. Чем же тебе помочь?..
Вспоминаю свою молодость. Было мне 19 лет, когда меня выбрали председателем сельскохозяйственной коммуны, и работал я там председателем 6 лет. Тоже был у нас всякий народ: и труженики, и лодыри, и склочники, и хулиганы. Очень трудно было. Сам себе взвалил на плечи непосильный труд (ведь я же эту коммуну и организовал), казалось, не выдержат мои еще не окрепшие кости, молодые хрящи такого груза, надломятся. Иногда приходил в отчаяние от трудностей. Но о том, что у меня было на душе в такие минуты, знал только я один, я и виду не подавал, как мне плохо. В такие минуты я уходил куда-нибудь подальше от людей, в сад, в поле. Бывало, перемучаешься там, дашь волю нервам, а потом все же придешь к какому-то решению и — возвращаешься домой уже с веселым видом. Командир никогда не должен показывать своим бойцам, как у него плохо на душе. Если командир растеряется — он лишится доверия солдат. Спокойная улыбка командира в бою — очень дорого стоит!
Первые три года в коммуне нас природа как бы нарочно испытывала. Вымерзали полностью озимые, черные бури выдували яровые посевы. Намолачивали хлеба столько, что еле-еле хватало на семена и продовольствие. А мы влезли в долги, купили в рассрочку трактор, инвентарь — чем выплачивать? Вокруг же нас в те годы, как грибы после дождя, вырастали новые хутора, единоличники богатели, окулачивались. Казалось, коммуна наша вот-вот распадется, разбежится. Значит — провал? И мне, организатору этой коммуны, молодому парню, комсомольцу, только начинающему самостоятельно работать, — это позор на всю жизнь. Не перед людьми, люди бы забыли, переехал бы в другое место, где никто не слыхал про нашу коммуну, и жил бы себе и работал — не перед людьми, перед самим собою позор, я бы этого не забыл и не простил себе никогда.
Нет, все это мы преодолели, пережили черные годы, стали собирать урожай раза в два выше, чем у единоличников, коммуна не только не распалась, а даже разрослась за счет новых членов раз в десять против первого года, и я потом, как организатор и председатель образцовой передовой коммуны, был даже делегатом Всесоюзного съезда колхозного Совета колхозов (это еще до сплошной коллективизации).
Много я мог бы написать тебе о своей работе в молодые годы, но я думаю, что мы когда-нибудь встретимся и поговорим обо всем. Ушел же я из коммуны не сам, против моего желания, выдвинули на партийную работу. И если бы не такой поворот в моей жизни, я, может, и до сих пор был бы там председателем. И думаю, что колхоз гремел бы на весь Советский Союз, не хуже того колхоза на Ставропольщине, где председателем Лыскин.
Письма твои, Зина, настолько умные, душевные, дельные, что меня как-то подмывает опубликовать их полностью в «Комсомольской правде» — с сохранением всех настоящих имен, адресов и пр. Вокруг твоей судьбы и вокруг тех вопросов, что ты поднимаешь, развертывается большая картина.
Но советую тебе от всей души — не торопись уходить из этого колхоза.
Я бы, конечно, мог тебе порекомендовать переехать в Курскую область. Ты все спрашиваешь про Мартынова — где он работает и как у него сейчас дела. Видишь ли, Мартынов, да и Долгушин, и Опенкин, как и все прочие персонажи моих очерков, списаны не точно с натуры, не с одного человека, это собирательные образы. И Троицкого района, как такового, в природе не существует. Имена людей, название района, колхозов вымышлены. Но людей, похожих на Мартынова, на Долгушина, Опенкина, я знаю немало, знаком с ними, встречаюсь, дружу. Я бы мог тебе указать их адреса, ты бы переехала туда и работала бы в хорошем колхозе или МТС в более спокойной обстановке. Но я думаю, что ты душевного удовлетворения от этого не получила бы. Тебе было бы потом совестно перед собою, что ты как бы ищешь хороших колхозов и убегаешь оттуда, где надо собственным трудом добиться улучшения жизни.
Ты скажешь, что твоих сил и прав не хватает, чтобы сделать какой-то переворот к лучшему в колхозе. Да, конечно, одна ты мало чего можешь сделать. В одиночку такую задачу не решить. Надо искать хороших людей, группировать вокруг себя единомышленников и единомышленниц, которым общественное так же дорого, как тебе. Кстати — ты комсомолка? Есть ли у вас в колхозе комсомольская организация? Что она делает? Почему ты ничего не пишешь в письмах о ваших комсомольцах? О райкоме комсомола?