1964
Выступление на юбилейном вечере
(Тезисы)
Дорогие товарищи!
Сложные чувства испытываю я сейчас, в такое время, связанное для меня с подведением определенных итогов прожитого и пережитого, с раздумьем о том, что сделано и что надо бы еще сделать.
Я от всего сердца благодарен товарищам, устроившим этот вечер, и всех товарищей, пришедших сюда, благодарю за их внимание. Благодарю всех, кто здесь говорил добрые слова обо мне. Слушать их мне было радостно.
Очень большое событие последних дней для меня — и награждение орденом Трудового Красного Знамени. На такую высокую награду лучше не ответить, как в таких случаях отвечают солдаты: «Служу Советскому Союзу».
Но одно дело — словами благодарить за высокую награду, а другое дело — делом ответить на нее. Делом — труднее. А — нужно. Ибо в противном случае останешься в большом долгу перед народом и партией. И литературой.
А должником быть нехорошо. Ни в чем, никогда, ни перед кем. Сознание, что ты должник, — мучительное сознание.
Вот это все вызывает у меня тревожные чувства.
И — вот еще: почему к радостным волнениям примешивается что-то и другое.
Дело в самом поводе и появления в газетах статей обо мне, и устройства вот такого вечера.
Люди моего возраста, я думаю, согласятся со мной (на основе собственного опыта), а кому еще нет шестидесяти, поверят нам, старикам, на слово, что 60 лет — не цветущий возраст, что 30 лучше, чем 60. Ну, на худой конец — 40.
Я не знаю, может быть, я обижаю своих сверстников, называя 60 лет старостью, но — ничего не поделаешь. А как иначе назвать?..
Помню, когда я писал свои рассказы давно-давно, и молодости, я писал так, скажем: «К приехавшим колхозникам подошел старик лет сорока пяти»… Потом, с течением времени, при переизданиях тех рассказов, я стал вносить поправки: «Старик лет пятидесяти». Еще через некоторое время: «Старик лет шестидесяти». И на этом, пожалуй, остановлюсь. Больше поправок вносить не буду.
Так вот, я говорю, что в самом факте 60-летия нет причины для ликования. Факт прискорбный.
Остается одно лишь утешение, что 60 лет со дня рождения все-таки…
Вот так. Все это, вместе взятое, и возраст и награда, создают тревожное настроение. Высокую награду, я уже сказал, я должен заслужить, оправдать.
А значит, должен много еще поработать.
Когда мне сообщили о намеченном проведении вот такого вечера, в плане не стоял мой творческий отчет — перед собратьями-писателями и читателями.
Для этого мне пришлось бы занять слишком много вашего времени.
Но несколько слов все же скажу о своей работе.
У товарищей, знающих не все, что я написал, может сложиться неправильное представление, что после окончания цикла «Районные будни» и «Трудная весна» все эти годы у меня был простой.
Но это неверно. Хотя и должник, большой должник, но все эти годы я писал. И пишу.
Я написал за последние годы 4 пьесы:
«Навстречу ветру»,
«Летние дожди»,
«Время пожинать плоды»,
«Пусть это сбудется».
(Их судьба).
Кроме этих пьес, у меня есть еще 3 пьесы, раньше написанные:
«Бабье лето»,
«Настя Колосова»,
«Народный академик».
(Их судьба).
За годы, прошедшие после окончания «Трудной весны», я несколько раз ездил по Сибири, был на целине. Ездил на Дальний Восток — по Хабаровскому краю, Приморью, Амурской области.
Дальний Восток давно меня манил. «Белое пятно» на карте.
Об этих поездках по Дальнему Востоку и Сибири я писал очерки под названием «Рассказ об одной поездке», печатавшиеся в газете «Сельская жизнь» и выходившие отдельными изданиями.
Кажется мне, что они какую-то пользу принесли целинному земледелию. Во всяком случае, писал я о тех безобразиях, которые наблюдал тогда на целине, в выражениях предельно допустимых.
Кое-кто, возможно, даже в обиде на меня остался за эти очерки.
(И в министерстве и в целинном крае дела, надо сказать, пошли лучше).
Писал я о Терентии Семеновиче Мальцеве — интереснейшем человеке, за делами которого я слежу много лет.
Я вообще не люблю писать о людях прославленных, широко знаменитых, к которым очень уж наездили литераторы дорогу.
Но о Мальцеве я писал и еще буду писать, потому что слава его нисколько не испортила. Иммунитет.