Кровно обидели человека — послали директором завода безалкогольных напитков.
Зина[11]:
— Положите меня в гроб с накрашенными ресницами!
Она в них черпает вдохновение. Без них она как голая на улице.
«Крокодил». Очень большие потуги на остроумие, с очень малыми целями.
— Эх вы, агроломы! Поломали мне севооборот.
Родить или убить человека не так уж тяжело. Воспитать человека куда труднее.
— Окольцевали председателя плохие люди.
Иван Иванович Отсебятина.
— Эх, приятно со своей властью поругаться! (Кто-то на бюро, в присутствии секретаря, на председателя райисполкома). Когда бы это я раньше мог вот так волостного старшину обложить?..
Секретарь РК (бывший столяр) говорит о ком-то:
— Этот человек как карельская береза — узловатое, все на сучках, покрученное, твердое. А какая красота к отделке!
…как в одном колхозе назначали завхатой-лабораторией.
Собрал председатель стариков:
— Ну, кто желает еще поработать, потрудиться для колхоза? Ты — конюхом, ты — сторожем, а ты, Аким, никуда не годишься, и надоело тебе помогать из фонда, — ты будешь завхатой-лабораторией.
А народ к нему стал ходить, особенно старики. Так он там самогонный аппарат поставил.
От рыбака не так воняет рыбой, как от прасола. От рыбака пахнет морем.
Старик «обмер» — одинокий, никого не осталось из родственников.
Жизнь человека — роман, а ее пытаются иногда и докладную записку втиснуть.
Черт его знает! Ни в одном хорошем колхозе не видел плохого председателя.
Вот как работали! Приехал он через три дня из села (в 1929 году), в каком виде! Входит в РК. «Вот, — говорит, — рук-к-кава оторвали (заика был), ч-ч-чуть штаны не стянули, а линию п-п-партии провел!»
Коммунизм — не дом, который заселяется, когда все уже закончено и леса убраны. Не будет такой грани: готово, заходи!
Напористый товарищ. Видно, что энергии куча, заботлив. Морщина на челе. А чем он озабочен? Может быть, упрочением собственного благополучия? Иногда, главным образом, по этому качеству, по «напористости», судим благоприятно о человеке: «Годится! Повезет!»
Пол-литра алкоголизма.
— Меня отец все учил: «Последнюю не пей!» Да кабы он еще сказал: которая же последняя?
Храбрости у мужика всегда было достаточно (отчаянности), да инициативы не хватало. А как выберут ходоком, то — хоть в Сибирь на каторгу за мир! Есть оправдание перед самим собой: должен погибать, мир выбрал.
«Обдувальная» сдельщина, вместо — индивидуальная.
Шофер о жене рассказывает:
— Завелась с пол-оборота и понесла!
И петух кукурузы просит: «Ку-ку-ку-ру-зы-ы!» Вот какая культура нужная.
Трудный возраст. Молодость прошла, старость не наступила. А жить хочется…
Самый лучший вид собственности, когда каждый человек что-то свое хочет вложить в строительство коммунизма.
— Телом здесь, а душой уже за 100 лет вперед убежал.
Есть характеры — не гнутся, а сразу ломаются. Человек не меняется, не приспосабливается к жизни, не подличает, идет и идет напрямик своей дорогой, и это стоит большой борьбы, большой затраты сил. И вдруг остановится, оглядится — шел, шел, а все то же вокруг — и сразу ломится. И это уже конец, и духовный и физический.
— Умники-разумники! Хозяева! Додумались: быка-делопроизводителя на мясопоставки сдали!
Лавулировать — среднее между регулировать и лавировать.
Столько было писателей, обманувших читателей, что народ наш сейчас очень жестоко, я бы сказал, даже — злобно, забывает писателей, не оправдавших надежд.
— Партия перевернула нашу жизнь так, что копейка перестала быть целью жизни человека. А ты ее опять возвел в боги для себя.
Не тот бюрократ, что водит за нос, обещает и не делает, а тот, что и взятку взял, да не делает.
Не пиши художественные произведения слишком подробно. Не комментируй собственных намеков, своего же подтекста. Не пиши одновременно с повестью и критическую статью на нее.
— Что вы думаете — все прошло? Нет. И начальство, которое любит, чтобы его ели глазами, еще не съедено, и…