Эта версия находит подтверждение в одной старой легенде, сохранившейся на всех этих островах. Среди прочего в ней говорится:
«Давным-давно эти острова составляли два большие материка, населенные желтыми и черными людьми, вечно враждовавшими друг с другом. Но богам скоро надоели эти постоянные ссоры, и они поручили Океану помирить их; тогда последний затопил оба материка, и после уже нельзя было его заставить возвратить раз приобретенное. Одни вершины гор и высоких плоскогорий были властью богов спасены от яростных волн».
Некоторые ученые, чтобы объяснить странность приведенных мною фактов, полагали возможным допустить гипотезу, что островитяне могли сообщаться между собой при помощи своих пирог. Но это не давало ключа к загадке, так как страны, которые в древности — как, например, Аравия и Индия, Мадагаскар и Африка и множество других — имели между собой контакты, несмотря на это, не заимствовали друг у друга ни языка, ни обычаев; впрочем, самый меньший недостаток этой гипотезы состоит в том, что она абсолютно невозможна. Вот что по этому поводу говорит де Бовис:
«Я не знаю, какой моряк мог бы допустить мысль, что пироги, как бы они ни были хорошо построены и усовершенствованы, могли переплывать пространства в 500 или 600 миль, не имея притом никакой определенной цели и предоставленные всецело изменяющемуся направлению ветра, дующего в разных направлениях в зависимости от времени года.
Затем, как могли бы они положить в свои пироги достаточно припасов даже для того, чтобы провести в море недели две? И если допустить, что ветер мог их вынести в открытое море и навсегда удалить от своего берега, то для того, чтобы они могли достичь какого-нибудь другого, надо еще предположить, что у них как раз было взято с собой достаточно провизии для такого дальнего пути».
Еще одно доказательство древности этих народов, которые некогда обитали на одном континенте, заключается в совершенстве их форм (в особенности таитяне, мужчины и женщины похожи на греческие статуи), а главным образом в развитии их ума. Достаточно пробыть среди них совсем немного времени, чтобы убедиться, что перед вами находятся отпрыски одной из могущественнейших рас древности.
Я не могу удержаться, чтобы не привести пример. Когда на остров Таити прибыли протестантские миссионеры, царствовавший в то время над всем архипелагом Помаре Великий не только принял христианство, но немедленно ввел у себя правление по образцу английского и созвал парламент, которому поручил составить кодекс.
Нет сомнения, что подобная попытка у других, так называемых диких народов обязательно бы провалилась благодаря своей неприменимости, но на Таити она имела результат, который мы увидим дальше.
Во время обсуждения кодекса о карательных мерах дебаты о наказании за убийство заняли два заседания: речь шла о том, можно ли проливать рукой закона кровь человека в каком бы то ни было случае.
Собрание объявило, что не будет руководиться ни своими обычаями, ни древними предрассудками, а только разумом и справедливостью. Было предложено два наказания: смертная казнь и вечное изгнание на необитаемый остров.
Первым, кто потребовал слова, был Гитоти, верховный вождь папекти. Вся его речь, точно так же как и последующие, взята из летописей этой страны. Он встал, поклонился председательствующему и произнес:
«Без сомнения, вечное изгнание на необитаемый остров отличное предложение, но в моем сердце уже несколько дней тому назад зародилась мысль, которую вы свободно поймете, если выслушаете мою речь. Скажите мне, разве законы Европы, этой страны, от которой мы получили столько добра, не должны быть хороши? А по законам Европы всякий убийца наказывается смертью. Вот мысль, которая мне не дает покоя: быть может, мы поступим хорошо, если будем делать так же, как поступают народы Европы? Вот и все, что я хотел сказать по поводу вопроса о наказаниях за убийство».
После речи вождя папекти наступило молчание; прежде чем принять решение, каждый размышлял о том, что слышал.
Надо заметить, что за все время существования этого парламента никогда не было случая, чтобы говорили сразу два оратора, чтобы они обменялись колкостями и чтобы кто-нибудь хотел блеснуть своими познаниями за счет другого. Никто не опровергал и не разбирал мнения предшествовавших ему ораторов, не обратив внимания на то, что в них было дельного.