При виде любви, с какой относились к Оливье нагарнуки, Джонатан Спайерс продолжал мысленно рассуждать.
— Ты сумел приобрести любовь даже этих дикарей — и тебе нечего бояться меня, я буду охранять тебя… Буду оберегать твое счастье и, быть может, часть твоей радости, твоей доброты и человеколюбия проникнет и в мое скорбное сердце… А-а… Эти Невидимые, твои враги! Так пусть они теперь дрожат!
И Джонатан Спайерс готов был сейчас же поспешить на «Ремэмбер» и объясниться с Ивановичем, так как он чувствовал, что в отношениях последнего к графу кроется нечто иное, чем то, что он говорил ему, какая-то тайная ненависть, какое-то гадкое мстительное чувство. И вдруг многое, чему он раньше не придавал значения в поведении Ивановича, стало для него ясно, и он понял, что этот человек подличал, льстил и унижался, чтобы вкрасться к нему в доверие и вырвать к нему у него тайну.
— О, я выведу его на чистую воду! Я доведу его и всю его шайку до полного бессилия! Я высмею их басню о владычестве над миром и торжестве славянской расы! Все это — ложь и обман; вы — просто алчная орда, сгребающая в свои руки капиталы, жаждущая власти наслаждений и всяких житейских благ исключительно для себя и порабощающая массы запугиванием и угрозами, эксплуатирующая слабых и доверчивых. Теперь вы померяетесь силами со мной. Вы — Невидимые, вы — вечные эгоисты и эксплуататоры, вся социальная миссия которых заключается в разделении народов, в натравливании одних на других для того, чтобы самим в мутной воде ловить рыбу… О, вы вечно существовали, я знаю вас! Это вы кидали римскому народу в подачку хлеб и зрелища, чтобы превратить их в скотов и убить в этом народе всякое благородное, человеческое чувство! Это вы заливали кровью Азию, этот благословенный край, до тех пор, пока под южным солнцем не осталось ничего, кроме человеческого праха! Это вы разжигали костры инквизиции! Вы заряжали аркебузы в Варфоломеевскую ночь… Да, все это делали вы, Невидимые. Разящую руку видит всякий, но руку повелевающую никто не видит! Но придет и ваш час! Вы олицетворяете собой отжившие начала: невежество, насилие и суеверие, а «Ремэмбер» — символ науки, разума и труда; это — начало будущего; «Ремэмберу» суждено истребить вас, рассеять и стереть с лица земли!
Так рассуждал Джонатан Спайерс, не подозревая, что, быть может, в этот момент он уже бессилен и безоружен.
В первый момент он хотел было сейчас же бежать к берегу и вернуться на «Ремэмбер», но затем одумался и решил прежде все узнать, а потом уже приступить к объяснению с Ивановичем.
Между тем праздник должен был уже начаться, так как все были в сборе.
Праздник Огня редкому из путешественников случалось видеть, так как он происходит только при вступлении в обязанность нового Аруэнука, то есть Великого Хранителя Огня, что происходило только раз в полвека и даже реже, потому что должность Хранителя Огня пожизненная и переходит по наследству.
Название племени «нагарнуки» означает в переводе «Пожиратели Огня»; происхождение этого племени, как и всех других племен Австралии, неизвестно.
Со слов первых путешественников, посетивших Австралию и видевших только жалких прибрежных жителей, питающихся исключительно ракушками, кореньями, травами и полусгнившей рыбой, выбрасываемой морем, долгое время полагали, что все жители Австралийского материка — низкорослые, рахитичные, уродливые темнокожие. Но затем, по мере более близкого ознакомления с туземцами, этот предрассудок был опровергнут.