Речь князя была встречена глубоким молчанием; все невольно сознавали, что он был прав.
Оливье совсем пал духом.
— Но что же нам делать? — печально спросил он. — Неужели отказаться от мщения?
— Вовсе нет, — живо возразил Свечин. — Неисполним не сам план, а способ его осуществления. Имейте в виду, что насколько русские власти подозрительно относятся к иностранцам и даже к русским, приезжающим из другой части России, настолько беспечны по отношению к кочевникам, бродящим между Астраханью и Уральском, Оренбургом, Хивой и Бухарой. Ими никто не интересуется. Все эти люди — прирожденные воры и грабители, и из них я берусь набрать для вас какой угодно отряд!
— Вы становитесь нашим провидением, князь! — воскликнул повеселевший Оливье. — Я совершенно было пал духом: ведь для меня месить Ивановичу — цель всей моей жизни!..
— Я это знаю, — отвечал князь, — знаю все ваши удивительные приключения и даже больше знаю то, чего вы не знаете: те темные махинации, которые были пущены в ход, чтобы добиться ссылки князя Васильчикова в Сибирь. В свое время я помогу вам доказать его полную невиновность!
— Если в вашей власти помочь мне в этом деле, я буду вашим другом на всю жизнь!
— А разве это теперь уже не так? — улыбнулся князь. — Разве мы не друзья на всю жизнь, мой милый Оливье? Позвольте мне называть вас так и называйте меня сами не иначе, как просто Алексис! Вы спасли меня от самой ужасной смерти, и с этого момента моя жизнь, мое состояние, мое влияние и связи — все к вашим услугам.
— О, благодарю вас, мой дорогой Алексис, позвольте же мне только спросить вас об одном: каким образом князь был сослан в Сибирь?
— По личному указу государя, и только его же личный указ может его вернуть!
— Но почему же и княжна пострадала вместе со своим отцом? — спросил Оливье.
— Княжна вовсе не пострадала: ее поместили в монастырь благородных девиц, совсем не в наказание, а как сироту, до ее совершеннолетия… Когда она достигнет его, то получит право покинуть монастырь. Но не будем более касаться этих вопросов, мой милый Оливье! Я не вправе отвечать вам на все ваши расспросы теперь. Ведется следствие, и когда придет время, я буду на вашей стороне, и правда восторжествует… А пока займемся исключительно только нашим общим делом! Я сегодня же вечером еду в Астрахань, где мне надо быть несколько раньше вас, чтобы приготовить все для приема вас и ваших друзей.
Затем разговор перешел на чисто деловую почву: обсуждали количество необходимого оружия, которое следовало закупить во Франции и которое только князь Свечин мог в качестве дипломата безнаказанно провезти в Россию; затем надо было позаботиться о приобретении надлежащих паспортов для Оливье и его друзей.
Спустя три недели наши друзья были уже в Астрахани во дворце гостеприимного князя. Последний сейчас же стал развлекать их охотой, гуляньями, катаньями и обедами.
— Не надо, чтобы вас могли заподозрить в том, что вы явились сюда с какой-нибудь определенной целью, — говорил он, — старайтесь делать вид, что вы просто веселитесь и ничего более! Все остальное я беру на себя!
Астрахань — любопытный полуазиатский торговый город, а потому Оливье настолько увлекся совершенно новым для него характером этого города, его пестрыми базарами, его шумной торговлей и странной смешанной толпой на его улицах, что без особого нетерпения дожидался момента, когда нужно будет начать действовать. Напротив, Дик и капитан Спайерс изнывали от скуки. Самого князя его гости видели только за столом, где он неизменно присутствовал в роли радушного и любезного хозяина.
Что касается Люса и Фролера, то, объяснив графу, что пока их услуги не нужны, они отправились побродить по окрестностям и ознакомиться со страной как простые туристы.
Наконец столь долго ожидаемый решительный момент настал: однажды вечером, по окончании обеда, вместо того чтобы по обыкновению проститься со своими гостями, князь Свечин попросил их перейти из столовой в большую залу, куда приказал подать кофе. Все были в сборе, даже и оба полицейских агента, Люс и Фролер, как раз в этот день вернувшиеся из своих странствований.