Достопочтенный мистер Джильпинг готов был уже приписать это магическому влиянию своей музыки, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что медведи были снабжены ошейниками и скованы между собой довольно длинной цепью. Очевидно, это были выдрессированные животные, принадлежавшие, вероятно, какому-нибудь бродячему поводырю, застигнутому в степи недавним бураном. Хозяин их, по-видимому, погиб под песком, а животные, движимые инстинктом самосохранения, сумели спастись и теперь бродили по степи, связанные своей неразрывной цепью. Завидев Джильпинга, они побежали к нему, обрадованные тем, что снова обрели общество человека, к которому они привыкли и без которого чувствовали себя одинокими в этих степях.
У среднего медведя, кроме того, была еще обмотана вокруг шеи длинная цепь, за которую, вероятно, водил по городам свою тройку бурых погибший поводырь.
Отъехав на некоторое расстояние, Том остановился и глядел издали, что будет дальше. Джильпинг, оглянувшись, стал звать его назад, угрожая в случае неповиновения своей магазинкой.
— Ну же, слезай с коня, — крикнул ему лорд Воанго, — трус ты этакий! Разве не видишь, что здесь нет никакой опасности!
С этими словами мистер Джильпинг схватил лошадь под уздцы, а Том, соскочив на землю, поспешно спрятался за спину Пасифика.
По приказанию добродушного ученого Тому пришлось раскрыть один ящик с сухарями и предоставить содержимое в распоряжение медведей, которые принялись уписывать это угощение с величайшим аппетитом. Щедрость со стороны мистера Джильпинга настолько расположила косматых плясунов в его пользу, что когда после угощения он стал дружеским тоном уговаривать их отправляться, куда им будет угодно, они отвечали ему самым ласковым рычанием, что они никуда не желают уходить от него. Когда Джильпинг снова взобрался на своего Пасифика, чтобы продолжать путь, трое медведей побежали за ним следом, останавливаясь, когда он останавливался, и ускоряя аллюр, когда он его ускорял.
Напрасно Джильпинг старался обмануть непрошеных попутчиков, сбить их со следа или увернуться от них тем или другим путем. Это удавалось ему лишь на минуту, затем медведи опять уже бежали за ним следом, как верные собаки.
Такая привязанность была поистине трогательна. Но так не могло долго продолжаться. Джильпинг должен был спешить на выручку своих друзей, и медведи только стесняли его; кроме того, он вынужден был кормить их бисквитами, сухариками и печеньем, а пополнять эти запасы в степи было не из чего.
Что же было делать?
Джильпинг решил пуститься на хитрость.
С наступлением ночи наши путники по обыкновению разбили палатку и расположились на ночлег. Когда Джильпинг убедился, что медведи, свернувшись клубком, заснули крепким сном, он сделал знак Тому, который был уже предупрежден и держался наготове, чтобы тот сложил палатку, навьючил ее на коня, а коня взял под уздцы и тихонько, крадучись, отвел его в сторону. Сам Джильпинг с теми же предосторожностями отвел Пасифика, и только когда они были уже довольно далеко от медведей, они припустились изо всех сил.
Наши путники скакали в продолжение целых четырех часов, поминутно оглядываясь, чтобы посмотреть, не гонятся ли за ними медведи; наконец, убедившись, что медведи остались далеко позади, они снова разбили палатку и расположились отдохнуть до утра. С восходом солнца мистер Джильпинг был уже на ногах. По его расчетам, они должны были в этот же день, до наступления ночи, прибыть к перевозу. Том еще спал.
— Вставай, лентяй! — крикнул добродушный ученый. — Долго ты будешь спать?
С этими словами он вышел из палатки, но, едва переступив за ее порог, чуть было не лишился чувств от изумления: все три медведя, свернувшись клубком, мирно спали у самой его палатки, бок о бок с кротким Пасификом.
Джильпинг был тронут до слез.
— Ну, что делать, — сказал он, — видно, уж так надо. Сидя на Пасифике и сопровождаемый Томом, который будет вести за собой этих трех медведей, я совершу весьма торжественный въезд в свой милый Лондон! — И он самодовольно улыбнулся при этой мысли.
XXIV
Иванович и Холлоуэй прибыли в монастырь за несколько дней до назначенного дня торжественного собрания Невидимых.