Старый храм
Как все здесь неуклюже и негладко,
Пороги вязнут в вековой грязи,
И храма циклопическая кладка
Бесформенною кажется вблизи.
Уходит ввысь уверенно и хмуро
Замшелая бугристая стена,
И камня первозданная фактура
Щербата и ничем не смягчена.
Но вверх взгляни — над сизыми холмами
Увидишь ты ожившую мечту:
Как дым костра в безветрие, как пламя,
Как песня, храм струится в высоту.
Он рвется ввысь, торжественен и строен,
Певучей силой камень окрылен, —
Для бога он иль не для бога строен,
Но человеком был воздвигнут он.
И нет в нем лицемерного смиренья —
Безвестный зодчий был правдив и смел:
Он стал творцом — и окрылил каменья,
И в них мечту свою запечатлел.
И ты стоишь на каменном пороге,
И за людей душа твоя горда, —
Приходят боги и уходят боги,
Но творчество бессмертно навсегда.
Щука
Во тьму, на дно речного омута,
Где щука старая живет,
Засасывает листьев золото
Задумчивый водоворот.
Плывут все новые и новые
И погружаются на дно,
Березовые ли, кленовые —
Водовороту все равно.
А ночь осенняя, пустынная
Приходит — и из трав густых
Со дна всплывает щука длинная,
Вся в листьях ржаво-золотых.
Ей снова молодость мерещится.
Она, пьянея тишиной,
Как рыжая русалка плещется
Под фосфорической луной.
«Забудь меня! Так мне и надо...»
* * *
Забудь меня! Так мне и надо...
Лишь я не забуду, мой друг,
Прозрачные сумерки сада,
Томленье недолгих разлук.
Как прежде, зеленое море
Шумит у проезжих дорог,
У станции на семафоре
Все тот же горит огонек.
И та же весенняя сырость
Встает от широких болот —
Ничто не ушло, не забылось,
Все помнит свой срок и черед.
Нет, мир изменился не слишком
За эти одиннадцать лет, —
Как прежде, влюбленным мальчишкам
Он дарит улыбки и свет.
Как встарь, он весной озабочен,
В деревья и травы влюблен...
А я изменился? Не очень.
Но все-таки больше, чем он.
«Письма давно сожжены, встречи забыты и даты...»
* * *
Письма давно сожжены, встречи забыты и даты.
Я тебя помню такой, какой не была никогда ты.
Может, и вовсе с тобой мне встречаться не надо —
Издали пламя светлей, нет в нем ни дыма, ни чада.
Только все тянет меня пройти в переулок забытый,
Встать у калитки твоей, для нежданного гостя закрытой,
Встать, постоять, да уйти, да вздохнуть, да вернуться, —
Пусть надо мною в распахнутых окнах смеются.
«Все к лучшему. Я долго помнил этот...»
* * *
Все к лучшему. Я долго помнил этот
Спокойный взгляд зеленоватых глаз,
И дождь, и шум сгибающихся веток,
Когда гроза застала в роще нас.
Идут года — я стал грубей и проще,
А мир прекрасен и неумолим.
Уж мне не снятся грозовые рощи,
Не брежу больше именем твоим...
Все к лучшему. Но где ты, дорогая,
Кому ты стала верною женой?
Ведь только письма старые сжигая,
Вдруг понял я, что ты забыта мной.
«Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена...»
* * *
Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена,
Для деревьев названья придумали мы, дровосеки,
Но не знает весна, что она и взаправду весна,
И, вбежав в океан, безымянно сплетаются реки.
Оттого, что бессмертия нет на веселой земле,
Каждый день предстает предо мною как праздник нежданный,
Каждым утром рождаясь в туманной и радужной мгле,
Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный.
У приморских болот
О нет! Болота не бесплодны,
Обманчив их печальный вид.
Вглядись: под зыбкой призмой водной
Жизнь молчаливая кипит.
Из ила тянутся растенья,
И твари мелкие кишат,
Здесь сплетены расцвет и тленье,
Возникновенье и распад.
Борьба, пульсация сплошная,
Зеленой крови суета, —
И с мышц земли кора земная
Как будто скальпелем снята.
И вот, где сонно дремлют воды,
Как хирургическим ножом,
Живучий организм природы
До сердцевины обнажен.
1947
Следы неизвестного
Следы, ведущие к беде,
Я видел на приморской глине —
И твердо знаю, что нигде
Следов обратных нет доныне.
Что привело его туда,
К воде безропотной и сонной, —
Усталость, или боль стыда,
Иль грусть любви неразделенной?
Или придя на мыс пустой,
Путь жизни обрывая круто,
Дорогу к истине простой
Он проторить хотел кому-то?..