Не помят он и выцвел не очень,
Обозначена четко цена...
Может быть, он еще не просрочен
И зовет меня в те времена?
Там четверка по Невскому ходит,
Там еще патефоны в чести,
Там гитары гавайские в моде, —
Побывай там, душа, погости.
Погости — и к друзьям довоенным,
К незабвенным друзьям загляни.
Их при встрече узнаешь мгновенно, —
Постареть не успели они.
Осенью сорок первого
Память, минувшее унаследуй,
Помни сентябрь сорок первого года!
Друг мой, не веровавший в победу,
Жизнь за Отчизну бесстрашно отдал.
Это теперь незрячим и зрячим
Видно сквозь годы, что в отдаленье
Май сорок пятого нам маячил
В дни самых горестных отступлений.
Ну а тогда не каждый, не всякий
Верил, что злую силу осилим, —
Но, не колеблясь, в час контратаки
Жизнь был готов отдать за Россию.
Память людская, все унаследуй, —
Помни о тех, кто давней порою
Просто за Родину, не за победу,
Пали смертью героев.
Баллада о художнике
1. «Художник шагал по дороге...»
* * *
Художник шагал по дороге.
Навстречу, в июльской пыли,
Тащились вчерашние боги,
Изгнанники неба брели.
Поникшие крылья в заплатах, —
Теперь не витать в облаках,
Широкие нимбы помяты,
Надменные лбы — в синяках.
Сказал им художник негромко:
«Прошу к моему шалашу!
Я, братцы, на радость потомкам,
Сызмáльства картины пишу.
Я запечатлеть вас намерен
Такими, как есть, без прикрас;
Я в вас — вознесенных — не верил,
Но верю в низвергнутых вас».
2. «Картину — и слева, и справа...»
* * *
Картину — и слева, и справа —
Ругали нещадно, и вдруг
Подкралась к художнику слава,
И все изменилось вокруг.
Заказчики в студию рвутся,
А боги, не зная границ,
Повсюду глядят с репродукций,
С журнальных и книжных страниц.
Завален художник работой —
Теперь он не канет на дно,
Торжественным нимбом почета
Чело его озарено.
И все же, с подспудною грустью,
Он припоминает порой
Скитания по захолустьям
И день невозвратно-былой,
Когда он в одежде убогой,
В истертых до дыр башмаках
Шагал немощеной дорогой,
Витая мечтой в облаках.
Раз в году
Среди могил во мгле осенней,
При свете тусклого костра
Старик — придурковатый гений —
Пилил на скрипке до утра.
Он сам себе казался юным,
Спланированным на века, —
Но отсыревшим старым струнам
Была нагрузка нелегка.
И слушала концерт нелепый
Сентябрьская ночная мгла;
Дремали каменные склепы —
Кладбищенские терема.
«Уйди, — ему шептала осень, —
Вконец простынешь, чудачок!»
А он чихнет, ветвей подбросит
В огонь — и снова за смычок.
Так, памятью в былое вдавлен,
Забыв, что смерть была и есть,
Играл он для подруги давней,
Когда-то погребенной здесь.
И звуки стаей многокрылой,
Пробив сырую немоту,
Кружились над ее могилой
И возносились в высоту.
«Ни справочников, ни программ...»
* * *
Ни справочников, ни программ
Судьба не издает;
Она вовек не скажет нам,
Что нас в дальнейшем ждет.
Ей, равнодушной, просто лень
В известность ставить нас,
Что нам сулит грядущий день,
Что будет через час.
Ты сам лепи свою судьбу
Из глины бытия!
Тебе, пока ты не в гробу,
Подвластна жизнь твоя.
О будущем гадалки лгут,
Примет правдивых — нет, —
И только долгий, честный труд
На всё дает ответ.
«Не пиши для всех...»
* * *
Не пиши для всех, —
Не взойдет посев,
И напрасен твой будет труд.
Для себя пиши,
Для своей души, —
И тогда тебя все поймут.
Гости
Все свои годы решил созвать я,
Чтоб оценить их, окинуть взглядом,
Чтобы они, как дружные братья,
Все в моей памяти встали рядом.
Гости явились, галдят в прихожей,
Гости меня затолкали в угол...
Ну до чего же они несхожи,
Многим из них не узнать друг друга!
...Глупые годы, умные годы,
Годы-красавцы, годы-уроды,
Годы-невзгоды, годы-счастливцы,
Годы-трудяги, годы-ленивцы...
Годы — в обносках, годы — в обновках,
Годы — в шинелях, годы — в спецовках;
В кепках приперлись годики-шкеты,
Годы-хрычи снимают береты...
Год-второгодник сжался в комочек,
Год-юбиляр ему что-то бормочет;
Годы-солдаты стоят в сторонке,
Свой разговор ведут негромкий...