— Вы, что же, за царем будете охотиться?
— Нет. Впрочем, не знаю. Поедемте вместе. Там можно такого шума наделать!
— Ничего вам по этому поводу сказать не могу, вы понимаете сами. Такие вещи решаются не в одну секунду, да и не мной. А вот что вы мне скажите: действительно будут судить наших или это слухи?
— Нет, нет, точно. Вчера получила письмо от Николая Гавриловича… Я вижу, вы морщитесь? Пожалуйста! Я его тоже презираю — известный враль… Но дружу — либерал! Мы их всех используем. О том, что Пыжов и Улусов тут наделали, наши знают. — Сашенька особо подчеркнула последние слова. — Пыжов мерзавец и достоин одного — пули. С Улусовым тоже сосчитаемся.
— Сашенька, думайте, что говорите! — резко прервала ее Таня. — Вместо одного начальника пришлют другого.
— И того туда же!
— Третьего найдут. Кого-кого, а охотников на эти должности много. Ну, ладно, не будем спорить. Мы с вами не столкуемся.
— Будь я на месте правительства, — насмешливо заметила Сашенька, — я бы разрешила социал-демократам легальную деятельность. Они для устоев совсем не опасны.
— Во-первых, это вам сказал Волосов. Во-вторых, социал-демократы были бы очень признательны, если бы им, с вашей помощью, разрешили легальную деятельность, — иронически вставила Таня.
— Уж очень основательные у вас принципы. Сначала, видите ли, пролетариат надо обучать грамоте элементарной, потом политической, а потом, когда он будет совершенно сознательным, повести его в наступление. Лет на двести работы! — Сашенька рассмеялась.
— Вы читали что-нибудь о принципах социал-демократов?
— Читала, милочка, Лахтин давал. И после него… Такая скучища — скулы от зевоты сводит.
— Жаль мне вас! Много вы читаете и мало понимаете…
— Я понимаю одно: самодержавие надо уничтожать сейчас же, бить таранами его стены. Здесь пролом, там пролом, там рухнул столб, там другой, — глядишь, и все здание развалилось. Именно сейчас надо поднять и бросить взбаламученную стихию в бой, чтобы она смела все.
— Это же чистый авантюризм.
— Слышала я это от вас, слышала… Поймите, дорогая, у меня совсем иной путь, чем ваш, совсем иное назначение! — Голос Сашеньки принял торжественно-таинственный оттенок.
«Как это скучно и пошло, — она же разыгрывает из себя Орлеанскую деву! — Подумала Таня. — И главное, верит, что она тот человек, который спасет отечество…»
— Что же у вас за назначение? Замуж, что ли, выходите? — спросила Таня, переводя разговор в шутку.
Сашенька не пожелала заметить иронического тона.
— Я замужем никогда не буду! — с пафосом произнесла она. — Мне этого счастья, — она брезгливо поморщилась, — совсем не хочется… Вот вы и детей наплодите, и учить их будете, и все прочее. Господи, как я хотела уехать к бурам! Я бы там себя показала! Я умею стрелять из револьвера; тридцать шагов — цель бита. А вы небось револьвера-то в руках не держали? Послушайте, Таня, вы убили бы человека?
— Странный вопрос, — уклончиво ответила Таня.
— А я убью! — И, резко меняя тему разговора, Сашенька сказала: — Отвезите меня в Улусово! Сейчас же, если можно.
— Хорошо. — Таня пожала плечами, — Мне придется послать с вами Катерину: Листрат лежит избитый.
— И еще раз повторяю: мы предлагаем вам вместе действовать в Сарове.
Таня ушла, ничего не сказав.
Глава девятая
Каменный буерак начинался неглубокой лощиной; через нее проходила дорога на Улусово.
По мере удаления от дороги лощина углублялась, края ее из пологих делались обрывистыми, а в четырех верстах от села буерак представлял собой глубокую расщелину с вертикальными стенами. Кое-где в них виднелись отверстия вроде пещер. Лет сорок назад родитель Ивана Павловича надумал ломать камень, шахту заложил на глазок, и в первый же день сорвавшиеся камни задавили насмерть двух мужиков. Каменоломня с тех пор была заброшена, и никто к ней не хотел притрагиваться.
Петр случайно подслушал, как Иван Павлович сманивал сидельца казенки пойти с ним в компанию и начать разработку камня.
— Слух есть, говорил Иван Павлович, — будто самый главный царев министр Витте удумал строить новую ветку от чугунки, и пройдет она верстах в двадцати от села.