— Нет, не поймем мы друг друга, — устало пробормотал Викентий.
— Я хочу добавить, — после молчания заговорил Флегонт. — Какой бы вы расчудесный человек ни были, вы враг моей идеи, а стало быть, и мой личный враг. И не потому Таня сейчас вам враг, что она плохая дочь или что вы с ней крупно поговорили, а потому, что вы идете против ее дела. Если хотите знать наше с ней сокровенное желание — оставьте свое занятие. Ничего для вас и для народа путного из этого не выйдет. Никого вы не примирите, а что худо себе сделаете, — это уж вернее верного! Вот наш совет. А там ваша воля. Но имейте в виду: в покое мы вас не оставим.
— Я от своего дела не откажусь, — твердо заявил Викентий.
— Ну что ж! Тогда воевать нам.
— Недалеко, ох, недалеко ты смотришь, отец Викентий! — только и сказал Лука Лукич.
Викентий встал, остановился перед Флегонтом и, глядя вбок, глухо проговорил:
— Тане скажи: я жду ее. Дверь дома для нее всегда открыта. — И вышел.
В дверях показалась Аленка, позвала Ольгу Михайловну. Отец и сын, оставшись вдвоем, помолчали.
— Ухожу я, батя.
— Когда?
— Сейчас. И то задержался.
— Куда?
— Много у меня дел.
Лука Лукич вздохнул.
— А где тот адвокат, Флегонт?
— Жив и здоров.
— Уж не он ли над тобой начальник?
Флегонт улыбнулся.
— Как сказать… Ты меня родил, вырастил, а Владимир Ильич самое главное мне открыл: ради чего жить и что надо делать, чтобы всему народу, всем, кто трудится, было хорошо. Как бы тебе объяснить… Я душой родился, его узнав.
— Он больших умов человек, Флегонт, ба-альших. Таких умов я, кажись, не видывал. Ты иди за ним. А не говорил ли он, когда мужику можно ждать послаблений?
— Он пишет, что это от самих мужиков зависит. Если станет мужик на нашу сторону, если поймет нас.
— Что мне делить?
— Тут вместо меня Ольга Михайловна…
— Это я давно понял.
— Захочешь поговорить со мной — поговори с ней. То, что хотел бы узнать у меня, узнаешь у нее. И верь ей, как мне.
— Мы ей все верим.
— И меня жди, батя. Я приду… Жди… — Флегонт встал.
— Прощай. Благослови тебя господь на ратный подвиг. Лука Лукич обнял сына. Флегонт ушел.
Через неделю Ольгу Михайловну вызвали в Тамбов к инспектору народных училищ. Она сразу почувствовала что-то неладное: слишком уж поспешен был вызов.
Доложили инспектору, тот попросил госпожу Лахтину явиться вечером.
В назначенный час Ольгу Михайловну ввели в кабинет инспектора. Там сидел незнакомый ей человек. Был он в отлично сшитом костюме, пахло от него тончайшим одеколоном, в глазах светился живой ум. Он мягко улыбнулся при виде смущенного лица Ольги Михайловны.
— Ольга Михайловна Лахтина, если не ошибаюсь? — проговорил незнакомец. — Простите за эту нелепую неожиданность, но не я тому виной. Вас просто забыли предупредить, что с вами будет разговаривать не инспектор. Прошу, садитесь.
— Что вам угодно? — Ольга Михайловна села в кресло напротив незнакомца. Она как-то вдруг успокоилась.
— Мне угодно, Ольга Михайловна, чистосердечно объясниться с вами.
— Относительно какого же предмета? — холодно осведомилась Ольга Михайловна.
— Относительно предмета, который весьма интересует меня и вас.
— Милостивый государь, я не имею чести вас знать. — Ольга Михайловна поднялась. — Я не знаю предметов, которые могут вас интересовать в связи со мной.
— Да вы садитесь. — Незнакомец рассмеялся. — Мне представилось, что внезапность и некоторая загадочность всегда занимательны, а для сельских учительниц тем более. Ведь скучно в глуши-то! Каждый день все одно и то же, те же лица, те же интересы… Или в сельской жизни есть свои прелести? Свои загадки, например?
Ольга Михайловна все поняла.
— По поводу этих загадок и прибыл. Разрешите представиться: подполковник Филатьев. Знакомая фамилия?
— Знакомая, — спокойно ответила Ольга Михайловна. — Очень знакомая.
— Когда-нибудь мы должны были с вами встретиться, не правда ли? Ну, я просто ускорил эту встречу, только и всего. У нас с вами есть общий знакомый, так что разговор будет в высшей степени интересным и для вас и для меня. Кстати, о знакомых… Сказать, от кого я вам привез поклон? А вот и не догадаетесь! От Григория Ефимовича Распутина. Знаете такого?
— Этого я тоже знаю. — Ольга Михайловна была готова решительно ко всему.
— Представьте, Ольга Михайловна, вылез из своих сибирских трущоб и объявился в столице. В высших сферах его славят пророком, провидцем и так далее.