— А ну, подними руки! — приказал он.
Листрат, понявший, что перед ним, во всяком случае, не стражник и не жандарм, охотно выполнил приказание.
— Ты кто таков и откуда? — спросил человек. Дуло револьвера он направил в сторону Листрата, а сам стоял в тени сосны и говорил сдавленным голосом.
— А ты кто? — спросил Листрат. Он как-то сразу успокоился.
— Поговори у меня!.. — пригрозил человек. — Видел эту штучку? Мне полицейскую ищейку прихлопнуть — раз плюнуть.
— Дурак! — обиделся Листрат. — Кто это тебе сказал, что я полицейская ищейка? Иду — и все… Какое тебе до меня дело? — Он опустил руки. — Пошел ты от меня знаешь куда! Как хрястну по морде…
Человек рассмеялся и опустил револьвер.
— Фу, черт! — сказал он. — Вот те и на! Да это, никак ты, Листрат?
Человек вышел из тени. В сумеречном свете Листрат увидел скуластую, обросшую жесткой щетиной физиономию, приплюснутый нос и толстые губы.
— Коська! — закричал он, узнав бывшего двориковского волостного писаря.
— Тихо! — цыкнул тот. — Вот так встреча, мать ты моя! Как это тебя сюда занесло?
— А где я?
— Ну, это, брат, шалишь! Этого я сказать тебе не имею права. Черт тебя знает, почему ты тут. Разберемся — узнаешь.
Листрату надоело стоять, он сел, разулся, вытер травой сбитые ноги и попросил у Волосова табаку. Волосов тоже присел, дал Листрату папиросу. Покурили. Потом Листрат попросил у Волосова поесть. Тот с готовностью вынул из кармана краюху хлеба и кусок сала. Листрат умял все это единым духом, вытер рот, опять закурил и деловито объяснил, что с ним стряслось в Борисоглебске, как он третьи сутки мотается по белу свету, не зная, куда податься.
Рассказ Листрата о забастовке Волосов слушал равнодушно, позевывая и почесываясь.
— Пустое все это! — заключил он. — Э, дрянь! Подумаешь — выторговали по гривеннику.
— А все-таки выторговали! — с ожесточением сказал Листрат.
— Ну да! Девятнадцать человек из-за этого гривенника в тюрьму. Сменяли бычка на телочку!
Листрат не стал спорить. С тоской вспомнил он Воронина. Сидит как миленький в тюрьме. «Поймают меня — тоже закатают!..»
Ему стало еще тяжелее. Помолчав, он спросил:
— А ты тут что делаешь?
Волосов ничего не ответил.
Первый луч солнца, длинный и косой, пробился через деревья и лег на траву. Стало как-то веселее, и лес не казался Листрату таким страшным, как ночью.
— Ничего, брат Калистрат Григорьевич, не поделаешь, — проговорил Волосов и сплюнул через зубы. — Придется тебе идти со мной. Там решат.
— Кто это решит? — грубо оборвал его Листрат. — Кто это обо мне может решать? Я сам решу, что мне делать. Подумаешь!..
— Ты не хорохорься, — жестко заговорил Волосов. — Сиди и помалкивай. Благодари бога, что на меня напоролся.
— Никуда я не пойду!
— Пойдешь, Листратушка, пойдешь, голубь сизый! — с угрозой произнес Волосов.
Из глубины леса послышался свист.
— Подожди меня, — Волосов встал. — Да смотри не вздумай смотаться. Тут кругом лес и мы. Все равно поймаем.
— Пошел ты!.. — крикнул с досадой Листрат. — Куда мне идти? На рожон переть?..
— То-то! — наставительно заметил Волосов, скрылся в чаще леса и долго не возвращался.
«Ну попал! — сердито думал Листрат. — Из огня да в полымя. О, черт! Ну что теперь делать? На что жить? Как матери помочь? В Дворики не кажи носа, враз сцапают… В другие места нешто податься?» Но от Воронина он знал о черных списках, куда заносят фамилии забастовщиков и рассылают по всем заводам. Как назвал свою фамилию — стоп! Откуда, почему да как?..
Перед Листратом была глухая стена… Однако молодость всегда берет верх над печальными раздумьями и тоской. Он махнул рукой: «Авось обойдется!», лег на траву и с наслаждением вытянул усталое тело.
Волосов вернулся в сопровождении еще одного человека. Листрат храпел в обе завертки. Его растолкали. Ничего не понимая спросонья, Листрат дико водил глазами. Наконец вся страшная явь нахлынула на него с новой силой. Он угрюмо воззрился на Волосова.
— Пойдем, Листрат. Только ты уж не будь в обиде — я тебе завяжу глаза. Такие у нас, брат, порядки.
— Порядки! — фыркнул Листрат. — Черт с тобой, скотина, завязывай.
Парни шли впереди. Листрат плелся позади, то и дело спотыкаясь о корневища и чертыхаясь на весь лес.
— Ничего, теперь скоро, — успокаивал Волосов беснующегося парня.
Минут через десять он снял с Листрата повязку. Привыкнув к темноте, он долго жмурился. Предметы расплывались и двоились. То, что он увидел, лишило его дара речи. «Ну, влип! — со страхом подумал он. Не иначе, к «братьям» попал!»