Опанас, часто шмыгая носом, тряс руку Льва, что-то порывался сказать.
— Ну, иди. Вот и опять мы друзья, вот снова поладили.
Уже около двери Лев сдавленным голосом сказал:
— Тонуть один, Никола, я не собираюсь. Всех с собой на самое дно. Понятно?
Опанас снова тряс руку Льва и лепетал что-то невнятное. Когда он исчез за дверью, Лев прошел на кухню и тщательно вымыл руки.
Ко дню официального пуска депо рабочие решили отремонтировать состав пассажирских вагонов.
Вагоны были уже готовы и окрашены. Оставалось вывести их из депо к территории будущего вагонного завода: там на следующий день вечером должен был состояться митинг.
Утром в день торжества Сергей Иванович и Карнаухов приехали в депо.
— Ну, выбирай новый вагон и езжай, — шутливо заметил Сергей Иванович.
Он был в превосходном настроении.
В Москве одобрили его идею о строительстве деревообделочного комбината. Сторожев только что сообщил эту новость Карнаухову, и тот опечалился: все это будут делать без него.
— А может, мне подождать? — Он просительно смотрел на Сергея Ивановича. — В самом деле, а? Ну, через годик поеду, какая разница, а?
Сергей Иванович пыхтел трубочкой и не отвечал. Расставаться с Карнауховым было жаль, но… но парню надо учиться, непременно надо.
— Нет, милый, нечего отвиливать. Кати в Москву.
— И поэт поедет. И жена его. И Ольга. Ольга-то какой молодец, а? Правда, Сергей Иванович?
— Хорошая девка! Не дураку ли досталась?.. Ну, ну, я шучу…
— А кто этот седой? Вчера к тебе приехал. В форме…
— Старый знакомый. Я тебе о нем рассказывал. Ленька. Он у моего брата в батраках ходил, у Петра. А теперь пограничник. В Белоруссии служит.
— Ах, тот самый, которого твой брат чуть не убил?
— Он самый. Парень спит и видит, как бы братца моего встретить. Да и я бы не прочь его увидеть! В печенках у меня братец сидит. Ленька на побывке был в Двориках. Жену с сыном к себе взял…
— Скоро и мы тронем.
— Весело вам будет — компания-то какая! — Сергей Иванович вздохнул.
— А помнишь, — сказал вдруг Карнаухов, — я тебе об одном учителе говорил. Компанеец его фамилия.
— Помню. Что с ним? Прижился на Украине?
— Письмо мне прислал. Смеялся я до упаду. Покажу сегодня. В общем, пришелся ко двору.
— Прочно?
— «Врос в хохлацкую землю» — пишет. Потешный старик!
Заметив Семена Новичка, Сергей Иванович окликнул его.
— Ну, как дела?
— Помаленьку, Сергей Иванович. Здравствуйте! Вот обмоем вагоны, и пожалуйста — принимайте наш подарок Советской стране.
— Пойдем посмотрим, как вагоны внутри отделаны. Имей в виду, в одном из них самолично секретарь всего губернского комсомола в Москву поедет…
Новичок, Сергей Иванович и Карнаухов вошли в вагон.
— Добро! — сказал Сергей Иванович. — Угодили комсомольскому вожаку.
— Осторожней, — предупредил их Новичок, — краска еще свежая.
Демонстрация должна была начаться после окончания занятий в школах и учреждениях и закончиться митингом на территории будущего завода.
Там спешно готовили электрическое освещение, украшали входы еловыми ветками и лозунгами.
Ночью губком комсомола предполагал устроить факельное шествие по городу, карнавал и игры на площади.
В честь праздника кооперация решила открыть ярмарку. С утра из сел и деревень в город съезжались крестьяне.
Около десяти часов утра на рынке началась паника.
Причиной паники было объявление, которое дня два тому назад Петрович набрал по заказу Льва. Сделано оно было так:
Слово «мобилизация» Петрович набрал большими деревянными, специально для этого случая вырезанными буквами.
Приехавшим на ярмарку крестьянам прежде всего бросилось в глаза это тревожное слово. Оно повторялось два раза. Остальных слов, напечатанных мелкими буквами, почти никто не читал.
Немедленно, как только слух о «мобилизации» разнесся по ярмарочной площади, сотни подвод загрохотали по булыжнику — мужики бросились домой. Цены на хлеб, муку и мясо поднялись вдвое. Спекулянты встречали крестьян у застав, тянули их к заборам… Мужики за бесценок продавали привезенные продукты.
Затем весть о «мобилизации» облетела постройки и учреждения. Сергей Иванович отправил на завод всех работников губкома и райкомов. Паника была скоро ликвидирована.