Доктор установил смерть от разрыва сердца, но на всякий случай попросил вызвать из уголовного розыска агента с собакой.
Собака нашла след, тявкнула, потащила агента через кухню по лестнице, но, едва сошла во двор — сбилась со следа; ночной дождь смыл его.
Глава восьмая
Лев отнес Митю в заднюю комнатку, раздел, натер спиртом.
Через четверть часа мальчик очнулся.
— Вот какие они дела, Митенька! — участливо сказал Лев. — Умер Петрович.
Митя лежал молча. Из глаз его струились слезы.
— А знаешь, кто приказал его потопить? Дядя твой, Сергей Иванович. Он и тебя велел утопить вместе с ним, а ты вот взял да и выплыл. Боюсь, не придет ли он за тобой нынче ночью. Или милиционера пришлет.
— За что он меня? — прошептал Митя.
— А бес его знает! На отца твоего злится, а на тебе злобу вымещает. Подлец какой!
Митя шевельнулся.
— Ну, лежи, лежи. Я тебя шубой укрою, спи. Утро вечера мудренее. Спи.
Свет зажегся. Лев засветил фонарь, вышел во двор и принялся за работу. Он завалил бочками, бревнами и ящиками вход в подвал, крепко-накрепко забил колодец досками, навалил кирпичей, земли.
В полночь полил дождь.
Окончив работу, Лев вернулся в мастерскую, вынул из ящика деньги, сосчитал их, долго писал на клочке бумаги цифры и, подведя итог, выругался. Потом, внезапно приняв какое-то решение, надел дождевик и ушел.
Вернулся Лев поздно ночью, повесил мокрый дождевик в коридоре и прошел к Мите.
Тот бредил. Он падал в холодную воду, плыл, его тянуло вниз, он захлебывался, тыкался в скользкие стены, кругом была темнота, а из темноты надвигался на него дядя Сергей; за его спиной Митя видел страшного милиционера.
Митя кричал, звал на помощь…
Лев положил ему на лоб компресс, поправил съехавшую шубу и хотел было сам прилечь рядом, на полу, но услышал стук в дверь. Он вздрогнул: стук был условный. Кто-то четыре раза подряд постучал в окно. Вслед за тем наступила тишина.
Лев слышал лишь прерывистое дыхание Мити.
Стук повторился.
Лев вскочил и бегом бросился в мастерскую.
Не зажигая света, он снова прислушался. И опять постучали четыре раза.
Лев ухмыльнулся.
— Наконец-то!
В дверном проеме стоял высокий человек в макинтоше. Он торопливо сказал Льву несколько слов.
Лев жестом пригласил его в мастерскую, выглянул на улицу.
Дождь хлестал по мостовой, порывистый ветер раскачивал деревья, они глухо шумели.
Ни души…
Лев вытер платком мокрое лицо и хотел зажечь свет. Гость остановил его. Он стоял около рабочего стола и пытался закурить. Намокшие спички не зажигались.
— Вот черт, — сказал он, — насквозь прохватило.
— Вы что, пешком?
— Да. Две станции не доехал до вашей столицы, черт бы ее побрал. Ну и грязи у вас!
— За вами гнались?
— Да. Брр, дьявол! Думал, кончено.
«Ишь ты, как трясет его, — подумал Лев. — Каждый за жизнь цепляется».
А вслух сказал:
— Снимите плащ. Чаю хотите?
— Нет. Поговорим, сосну часа два и обратно. Вы один?
— Один. Там малец лежит, но он болен.
— У вас водка есть?
— Спирт.
— Один черт. Только скорей. Полстакана.
Лев нашел бутылку чистого спирта, отлил в стакан, развел водой.
Одноглазый гость сбросил макинтош, нащупал стул, сел. Лев подал ему стакан.
— Есть хотите?
— Нет, не надо. Дымом закусываю.
Он единым духом проглотил смесь и затянулся папиросой; огонек осветил жесткие, короткие усы, нос с горбинкой и черную повязку на глазу.
Это был тот самый человек, что сманил некогда Льва в Грузию.
— Вам привет, — переводя дух, сказал Одноглазый. — От вашего друга, от Петра Ивановича Сторожева. И от Апостола. Спрашивает, не пора ли Петру Ивановичу вернуться на родину.
— Думаю, пора.
— Ну и отлично. Советую черкнуть Петру Ивановичу пару строк.
— Я хочу сам встретить его на границе. Можно рассчитывать и на вашу помощь?
— Конечно. Это даже лучше. Сторожев верит вам, как богу. — Одноглазый рассмеялся. — Странный человек. Превосходный служака, но немного помешан.
— Да, я знаю. Он без меня никуда не пойдет. Он писал, что без меня провалится.
— Странный человек. Скиф. Ну, а у вас как дела?
— Плохо.
— Черт возьми!
— Понимаете, просто не везет. Все расползается. Под ногами жижа. Все к чертовой матери…
Одноглазый сидел молча, огонек папиросы то вспыхивал, то гас. Из задней комнаты доносилось бредовое бормотание Мити. Порой он кричал что-то.