Юстиниан собственной рукой написал письмо, где хвалил Велизария за проявленную храбрость во время сражения и его верность императору. Он писал, что его благословляет Бог, чтобы он преумножил свои славные подвиги, если вдруг персы еще раз посмеют нарушить наши границы. Но Юстиниан также говорил, что не следует разбрасываться солдатами, пока у нас не будет более крупного войска. Что касается терпения, как вырезано на священной чаше, то этот девиз следует постоянно выполнять.
Юстиниан послал с поручением гофмейстера Нарсеса. Возле Лесбоса судно, на котором он плыл, догнало судно с моей госпожой, и он пригласил ее объединиться с ним. Нарсес был очень маленького роста с отвратительной фигурой. Он происходил из персидской Армении и считался самым умным человеком в Константинополе. Он, как и я, был евнухом. Моя госпожа, чтобы как-то развлечься во время скучного путешествия, занявшего три недели, начала дразнить Нарсеса и называть его "предателем сильного пола". Я слышал, как она сказала своей служанке Македонии:
- Он не похож на евнуха - в нем нет любви к роскоши, сентиментальности, робости, любви к спорам и религиозности. Он никогда не выражает желания расчесывать мои красивые рыжие волосы или гладить мои красивые ножки и вообще не завидует моей красоте, как обычные евнухи.
Я раньше не упоминал, что госпожа часто пользовалась услугами парикмахера, маникюрши и педикюрши, и кроме того, она от природы обладала естественной красотой, и теперь Антонина считалась одной из трех самых прекрасных женщин Константинополя. Первое место занимала императрица. Нарсес со знанием дела обсуждал проблемы защиты границ, набора рекрутов и другие военные вопросы. Когда он отдавал приказы эскорту гвардейцев, то делал это четко и громко, как профессиональный военный. Госпожа при этом слегка улыбалась, и Нарсес, обидевшись, не замедлил ей сказать об этом.
Должен сказать, что евнухи являются важной отличительной чертой Восточной Римской цивилизации и играли в ней весьма значительную роль. Моя история является исключением. Большинство евнухов привозят молодыми с берегов Черного моря, из Колхиды, им дают образование в специальной дворцовой школе о правилах поведения при императорском дворе. Целый ряд невоенных обязанностей выполняется только евнухами. Всем известно еще по сведениям из персидского двора, что евнухи не могут претендовать на трон и они не в состоянии создавать опасные и сильные семейства, и поэтому безопасно доверять конфиденциальные знания придворных интриг, а еще их услугами пользуются в борьбе с узурпаторами трона сильными знатными вельможами.
Евнухи, как правило, более преданы и работоспособны, чем их "полноценные" коллеги. Конечно, они бывают мелочными в обычных делах, но это на пользу дела! В некоторых семействах среднего класса, в которых достаточно наследников мужского пола для продолжения фамилии, специально кастрируют младшего сына, и он делал удачную карьеру. Внебрачные сыны императоров или внебрачные дети их сыновей и дочерей также кастрируются, и из них выходят полезные члены общества, и они не пытаются захватить трон. Евнухам позволено стать священниками в отличие от языческих времен, когда им нельзя было стать жрецами. Старейшины города тоже часто бывают евнухами.
Хочу сравнить цены на рынке рабов. Домашний раб-евнух стоит в три раза больше, чем нормальный раб. Он стоит немного меньше, чем домашний врач или искусный ремесленник. Но евнух редко бывает счастлив, потому что его оперируют до достижения половой зрелости и ему всегда обидно, что он - неполноценный мужчина. Обычные мужчины издеваются над евнухами и клянутся, что лучше быть слепым, немым или глухим, а то и страдать сразу от трех недугов, чем не иметь возможности испытать радость любви. Конечно, евнух всегда знает, как ответить на подобную похвальбу: секс - это сумасшествие, которое не приносит никому счастья и удачи. Но должен признаться, евнух тайно завидует мужчине, который может завлечь в постель женщину и не просто обнимать ее как сестру, и скромно целовать в глазки.
Госпожа Антонина как-то мне сказала:
- Что касается меня, дорогой Евгений, если бы я не была женщиной, то предпочла бы стать евнухом, а не мужчиной, потому что мужчины, как правило, не могут найти середину в сексе между распущенностью и аскетизмом. То, что нас, женщин, с таким подозрением воспринимает церковь и обличают с церковной кафедры как разрушительниц очага и соблазнительниц, мне всегда казалось, что просто мужчины завидуют спокойствию женщин. Эта уравновешенность до определенной степени присуща евнухам, и они ей бы радовались, если бы не насмешки счастливых и несчастных - так называемых мужчин. В данном случае, Евгений, тебе следует вспомнить басню Эзопа о лисице, чей хвост оказался защемленным в западне, а потом он оторвался. Эта лиса пыталась убедить друзей, как прекрасно без хвоста. Они над ней смеялись и говорили, что лис пытается их в этом убедить, потому что у него нет хвоста. Говорят, что Эзоп также был домашним евнухом, как и ты. Надо сказать, что мораль этой басни совсем не та, о которой обычно говорят, - просто в несчастье хочется, чтобы кто-то страдал с тобой за компанию. Например, монахи, приняв строгие обеты и потеряв личную свободу, пытаются убедить своих друзей сделать то же самое. Нет, мораль на самом деле состоит в том, что невозможно разрешить логически вопрос, когда человек более счастлив - будучи полноценным в плане секса или нет. Что касается меня, мне нравится быть женщиной, и я не собираюсь принимать участие в подобных рассуждениях.
Госпожа сказала то же самое и Нарсесу. Он серьезно отнесся к ее словам и рассказал ей историю своей жизни, объясняющую, почему его не устраивает его положение. Его поймали во время сражения, когда ему было одиннадцать, и он убил человека своим небольшим мечом. Нарсес происходил из известной военной фамилии в Армении и ненавидел гражданскую службу. Он сказал, что надеется, что ему когда-нибудь удастся убедить императора назначить его военным командиром. Нарсес изучал стратегию и тактику всю свою жизнь и считал, если ему представится возможность, то когда-нибудь он получит от императора такие же великолепные подарки, как те, которые он везет Велизарию, а может, еще более роскошные!
Всем известно, что почти все люди недовольны своей профессией. Фермер предпочел бы стать императором, а император мечтает о том, чтобы сажать капусту. Поджарый капитан торгового судна завидует толстяку, владельцу таверны, а тот, в свою очередь, завидует ему, потому что ему надоела оседлая жизнь. Лучше не издеваться над людьми, когда они выливают на вас свое недовольство. Моя госпожа научилась сдерживать свои чувства и не смеяться ни над кем, еще когда работала в клубе. Она сделал вид, что извиняется перед Нарсесом за то, что приняла его за безобидного евнуха из Колхиды. Она сказала, что первой его поздравит, когда ему доверят важный военный пост, и что она желает ему успеха. До конца путешествия у них были хорошие и мирные отношения, и Нарсес стал ее близким другом.
Ссора, извинение и примирение всегда могут быть началом дружбы. Уверяю вас, она не восприняла всерьез его военные амбиции; но во время разговора с капитаном гвардейцев, которые командовали его эскортом и эскортом моей госпожи, он доказал, что теоретически Нарсес знает гораздо больше о военном искусстве, чем они. Он убил человека маленьким мечом в одиннадцать лет, с тех пор прошло сорок девять лет, и он все это время почти не выходил за пределы дворца, он работал за ткацким станком в компании дворцовых женщин.
Первую часть путешествия мы совершили по морю на военном судне, на трех скамьях сидели гребцы. Это было приятное путешествие без всяких приключений, мы проплывали мимо мирных зеленых холмов и белых городов. Когда мы наконец высадились в Селеуции и направились по дороге к Антиохии, я с радостью обнаружил, что следы землетрясения исчезли. Снова жил и процветал наш дорогой, дивный и роскошный город! Нарсес и моя госпожа Антонина были на приеме в местном Сенате и их приветствовали официальные лица Синей фракции. Они оказали всяческие знаки внимания моей госпоже. Она не оставалась перед ними в долгу. Потом мы отправились по хорошей дороге в Зегму с знаменитым понтонным мостом в ста двадцати милях от Антиохии. Потом мы проехали еще двести миль по плодородным землям, которые снабжали водой четыре основных притока Евфрата. Далее мы двинулись к Дарасу и к границе. Мы ехали в двуколках, нам было очень тяжело переносить жару, несмотря на то, что лошадки бежали очень быстро. Из Эдессы, где мы останавливались на два дня, мы послали вперед быстрых всадников, чтобы они сообщили о нашем прибытии.