Кавалерия персов подскакала на расстояние выстрела из лука к римской кавалерии на флангах и начала обстрел. Пешие лучники приблизились и начали массированный обстрел римской пехоты и легкой кавалерии. Персидские пешие лучники продвигались вперед параллельными шеренгами и расстояние между ними было в один шаг. Как только лучник в переднем ряду выпустил стрелу, он сделал шаг назад, а потом снова оказался в первом ряду. Таким образом тучи стрел летели не переставая. Вражеских лучников было гораздо больше, чем наших, но у них было три недостатка. Во-первых, у рекрутов Велизария были более тугие луки, и они могли посылать стрелы гораздо дальше, чем легкие луки врагов. Во-вторых, ветер дул с запада, и стрелы персов теряли скорость и падали совсем рядом. И последнее, во вражеских солдат стреляли прямо и с двух флангов. Персы шли так тесно, что даже не очень точная стрельба римлян всегда находила свою цель. Кроме того, сзади персов подталкивали свои же, и они не могли замедлить продвижение вперед. Они оказывались совсем близкой целью для римлян и несли большие потери. Провалилась и несмелая попытка копейщиков захватить два моста — наши люди с дротиками потеснили их назад. Но через пару часов обе стороны израсходовали орудия нападения и начались страшные схватки на мостах с помощью копий и дротиков. Персы также пытались перейти окопы с помощью досок. Велизарию удалось отбить одну из таких атак с помощью спешившейся кавалерии. Это был эскадрон гуннов-массагетов, стоявших справа.
Наконец атаковавшим удалось добиться небольшого преимущества над отрядом Бутца на левом фланге. Они перешли мост и закрепились на другом берегу. Здесь действовали сарацины. Они дрались, как настоящие дикари, и были хорошо вооружены. Бутц сражался очень храбро, но исход битвы был сомнительным, пока эскадрон гуннов-массагетов не прискакал ему на помощь с левого фланга. Им только что привезли много стрел, которые мальчишки из города быстро собирали на поле боя и связывали в кипы по сорок штук. Сарацинов вытеснили за ров, при этом полегло много народа. Сарацины не успели прийти в себя, как Фарас и его герулийцы неожиданно напали на них с тыла из-за холма. Говорят, что Фарас со своими силами принес врагам больше вреда, чем остальные отряды. Они яростно действовали палашами. Потом подсчитали, что от их ударов, нападения Бутца и гуннов-массагетов персидская кавалерия на этом фланге потеряла более трех тысяч человек. Оставшиеся бросились обратно к основным войскам, но Бутц не получил приказа преследовать их и дисциплинированно возвратился на прежнее место.
Велизарий отозвал гуннов-массагетов и солдат Фараса, обнял Фараса, и они заключили до конца союз братьев по крови. Фарас поцарапал Велизарию руку наконечником стрелы и выпил его кровь. Эти прекрасные солдаты теперь срочно требовались на другом фланге, куда Фироуз только что послал бессмертных, — царскую тяжелую конницу, чей отряд состоял из десяти тысяч человек. Они должны были во что бы то ни стало сломать линию обороны. Бессмертным удалось прорвать оборону двух мостов. Наша кавалерия, состоявшая большей частью из армян, медленно отошла, но в соответствии с приказом, она направилась по диагонали вправо. А слева началась активная контратака римлян. Гунны развернулись и присоединились к сражению на левом фланге. Герулийцы Фараса и отряд императорской гвардии помчались рысью, а потом перешли в галоп. И таков был темп атаки, что всадники промчались сквозь строй, разорвав его на две неравные части.
На этом фланге командовал персидский генерал одноглазый Баресман, кузен царя Кобада. Он спокойно ехал вместе со своим окружением позади, как он считал, победного преследования разбитых римлян. Но внезапно он услышал дикие крики, и на него стали наседать гунны-массагеты со своими короткими копьями и палашами.
Гуннам было за что ненавидеть Баресмана, потому что именно этот генерал лишил их пастбищ на востоке. Чтобы ему отомстить, гунны предприняли долгое, во много миль, путешествие и поступили в армию римлян. Их лидер Суникас ударил копьем знаменосца, ехавшего немного впереди Баресмана. Удар пришелся ему в подмышку, и алый флаг с вышитым на нем львом и солнцем упал. Крики ярости и тревоги, донесшиеся сзади, остановили Бессмертных. Когда они поняли, что их знамя повержено, и бросились назад, чтобы спасти его, было уже поздно.
Суникаса опьянила радость победы. Он отыскал Баресмана и убил ударом копья в бок. При этом зрелище все персы в замыкающей колонне помчались прочь. Основная масса Бессмертных была окружена армянами, которые пришли в себя и свирепо сражались. До конца дня пять тысяч славных персидских воинов полегло на поле боя.
Вскоре, прорвав незащищенный центр персов, солдаты ринулись в направлении Нисибиса, а персидские пешие рекруты подтвердили плохое мнение о них Велизария! Они побросали огромные щиты и копья, а римляне начали их преследовать. Римские рекруты, хотя еще плохо стреляли в цель, подхватили брошенные копья и начали поражать врага их собственным оружием. Ряды персов были в таком беспорядке, что даже неловкие удары копьями обратили их в бегство.
Велизарий не позволил, чтобы его солдаты преследовали врага более чем на милю. Он всегда считал, что побежденному врагу тоже нужно дать шанс. Кстати, такого же мнения придерживался Юлий Цезарь. И, таким образом, победа была полной. Впервые более чем на сотню лет, римляне решительно разбили персидскую армию. Велизарий вел сражение с врагом, значительно его превосходящим в силе. Знамя Баресмана все в крови подобрали на поле боя, и Велизарий отослал его Юстиниану вместе с радостным сообщением о победе.
Персидская армия не пришла в себя после поражения и позора в течение длительного времени. На этой границе до конца года персы решались только на мелкие засады. Велизарий, решив не рисковать, не нападал на Нисибис и не пытался снова отстроить замок Мигдон.
Что касается Фироуза, Кобад обвинил его в трусости и отнял у него Золотую Ленту, которую он носил в волосах в знак высокого положения.
Мне хочется поподробнее рассказать о гуннах. Их многочисленные племена занимают все дикие земли к северу от римской и персидской империи — от Карпатских гор до самого Китая. Есть белые гунны-массагеты, герулийские гунны, болгарские гунны, татары и многие другие. У них — общие обычаи, кроме герулийцев, которые недавно были обращены в христианство. Кожа у гуннов желтоватого цвета, глаза впалые и узкие. Они всегда красны от ветра и пыли. У них небольшие носы, толстые щеки, прямые черные волосы. Они их подстригают спереди, заплетают в косички на ушах, а сзади они висят длинными прядями. У гуннов кривые ноги и сильные руки, а ступни ног повернуты внутрь. Они путешествуют по пустыне, как моряки по морю, длинными караванами в покрытых черным войлоком кибитках. Их лошади могут проскакать галопом двадцать миль без остановки и покрывают сто миль в день. К кибиткам они привязывают огромные плетеные корзины, покрытые черным войлоком, где хранится весь их домашний скарб. Кибитки — их дом, и они переезжают с одного пастбища на другое в разное время года. За год они могут преодолевать расстояние от Константинополя до Вавилона и обратно. Каждое племя и каждый клан племени пользуется своими собственными наследственными пастбищами. Большинство войн у них возникает из-за пастбищ. Летом они двигаются на север, следуя за птицами, а зимой возвращаются на юг. Они не обрабатывают землю, а выращивают зерно или им отдают его соседи, живущие оседло. Они обычно пьют кобылье молоко, свежим или заквашенным в виде кумыса. Иногда они пьют сыворотку из-под молока, но простую воду они не привыкли потреблять. Гунны едят всевозможное мясо, но сами добывают только птицу и конину.
Они не выращивают свиней или коров, потому что эти животные не выдержат суровых ветров во время кочевья. Кочевники сушат мясо на солнце и ветру без соли. Их не признают цивилизованными людьми, потому что кочевники едят конину.
Гунны носят лисьи шапки. Для тепла зимой они надевают две шубы — одну мехом внутрь, а другую — мехов наружу. Положение человека в обществе можно определить по меху, который он носит. Простые люди носят одежду из собачьих или волчьих шкур, зато знатные носят шубы из соболей. Штаны они шьют из обработанных козьих шкур. Гунны охотятся с соколами и носят птиц на руке и, таким образом, могут иметь множество диких гусей и другой дичи. Они также занимаются борьбой, сидя на конях они весьма агрессивны. Но когда два человека сражаются, третий не имеет права их разнимать — даже отец или брат одного из противников. Убийство у них наказывается смертью, если только во время убийства убийца не был пьян.