Зачем мне бояться стихии твоей,И зеркала — полной луны,И яблока с этих священных ветвей?
ЗВЕЗДНОЕ ПОКРЫВАЛО
(Перевод И. Озеровой)
Нелегок подвиг подлинных влюбленных —Лежать в молчании, без поцелуя,Без еле слышных вздохов и объятийИ только счастьем согревать друг друга.
Неоценима ласка рук и губ,Как средство заверенья в постоянстве,Или значенье слов, когда в смущеньеСердца стремятся слиться в темноте.
Но только те, кто высший смысл постиг —Уснуть и видеть сны одни и те же,Под звездным покрывалом распластавшись,Любовь венчают миртовым венком.
ТЕПЕРЬ УЖЕ РЕДКО
(Перевод И. Озеровой)
Теперь уже редко — достоинствоБезудержной нашей любви,Редко — свидание,Вечно — присутствиеБез обещаний и клятв.
А если б мы были иными,Но птицами общей породыВ клетке обычного дня,Смогли бы мы пламени призракДобыть из земли, как теперь?
ПРОЖИВИ ЗДЕСЬ ЖИЗНЬ
(Перевод И. Озеровой)
Взглянув в дорожное окно однажды,Наверно, ты в поездке поражалсяБлагословенным уголкам, манящим:«Останься! Проживи здесь жизнь».И если бы ты был простосердечным,То, может быть, деревня появиласьИз бесконечной быстрины пути,А по бокам дороги встал ольшаник, и под ольшаником — золотоцвет,Холмы, покосы, мельницы, сады и неказистый,Но тот самыйДом среди столетних тутовых деревьев.Как чудо, вырос бы — незаселенный!
Увы, ты не решился бы сойти,Почувствовать, как тряска беспощадна —Общественный не приспособлен транспортДля радостных, случайных остановок;Есть жесткий свод особых обстоятельств:Бандиты, оползни, землетрясенье или еще какая-то беда.И смелости не хватит, чтобы крикнуть:«Особый случай, стойте, я сойду!» —Затормозить; но все, что ты увиделИсчезло навсегда.Когда приедешь(Как прошептал бы внутренний наставник),Уже смешно — машину нанимать,К покинутому дому возвращаться…Все запоздало, все вдали:Решительно владельцы в дом вошли…
СОЖГИ ЕЕ!
(Перевод И. Левидовой)
Дай-ка сюда свою книжку!То, что без передышкиОт рождества до весенних дней(Целых полгода!) ты бился с ней,Только особую сладость прибавитЭтой свирепой и скорой расправе.
Писчей бумаги и перьев пенаВ цену лишнего опыта ляжет сполна.Не помышляй уберечь от огняНи строчки. Ты знакам дорожным не внял,Свернул неудачно. Где были глаза?Поздно теперь возвращаться назад.
Дай-ка сюда свою книжку!Не бойся, сожги, и крышка!Хотя бы за то благодарен будь,Что все-таки знаешь, где правда и в чем твояИ ты еще что-то лучшее скажешь:По-своему, смело и не для продажи.
РУБИН И АМЕТИСТ
(Перевод Ю. Комова)
Две женщины: одна добра, как хлеб, Все делит на двоих;Две женщины: одна редка, как мирра, Все лишь себе берет.
Две женщины: та, что добра, как хлеб, Верна своим словам;Две женщины: та, что редка, как мирра, Не произносит слов.
Та, безупречна что, украшена рубином, Но ты, прохожий, думаешь — стекло,И взгляд скользит, не задержавшись долго, Невинно так она его несет.
Две женщины: той, что добра, как хлеб, Нет выше и знатней;Две женщины: той, что редка, как мирра, Чужды мирские страсти.
И бледной розой аметист Расцвел в ее саду,Где взгляд бродить не устает, Смотреть и удивляться.
Кружатся ласточки над головой, Движенья мерны их, как будто вечны:О красоте, тревоге этой женщины Еще не знает ни один мужчина.
Две женщины: одна добра, как хлеб, В любую непогоду;Две женщины: одна редка, как мирра, В свой — непогожий — день.
ПРИЗНАНИЕ
(Перевод Ю. Комова)
Когда над обрывом случайно сошлись, Я вздрогнул, услышав твой голос,А ласточки в танце, как дети, неслись, Чей выбор так прост и недолог.
И было все ясно: я рядом с тобою И маску, что носишь, сорву,Рожденье твое снова миру открою, Я снова тебя назову.
И все же нежданной была мне награда, Ее поэт заслужил;А ласточки в гневе кричали надсадно, Как будто сжигали их мир.