— Прошу, прошу! А ступеньки, канальи, ну и шумливые! Музыка!
И кабинет, куда Харламов пригласил Барсукова, взяв под руку, был таким же просторным, как и в «Холмах», и так же на площадь и в сад смотрели широкие окна, так что нашего гостя и тут не покидала уверенность, что никуда он не уезжал, а находился в своем кабинете и что это сам Харламов приехал к нему. Барсукову даже захотелось сесть за массивный, стоявший почти на середине комнаты стол, потому что и этот стол со стеклом на зеленом сукне, и вращающееся кресло, и селектор с кнопками, в точности такими, как у баяна, и даже большой, из зеленого с голубыми прожилками гранита чернильный прибор — все было точно таким, как и в кабинете у Барсукова.
— Ну, так как же мы, Михаил Тимофеевич? — деловито спросил Харламов. — С чего начнем? Сперва поедем осматривать хозяйство «России», а потом уже, за обедом, потолкуем? Или наоборот? Сперва потолкуем, а потом отобедаем и отправимся осматривать хозяйство?
— Лучше наоборот, — сказал Барсуков.
— Можно и так, я согласен, — последовал ответ.
Тут Барсуков, словно бы очнувшись, уже нисколько не сомневался, что находился не дома, да и приехал сюда не для того, чтобы осматривать хозяйство, а чтобы поговорить с этим немолодым, с седой гривой, похожим на писателя мужчиной. И он нарочито весело сказал:
— Василий Васильевич, что нам хозяйство? Мы что, или не видели поля, фермы? Надеюсь, и в «России» я увижу то же самое, что каждый день вижу в «Холмах», так сказать, один и тот же стандарт. Если останется время, посмотрю позже. Да и прибыл-то я сюда не на экскурсию. Хотелось услышать от вас, ибо ваше слово…
— А если оно, мое слово, — перебил Харламов, — тебя не обрадует и не понравится?
— Все одно выслушаю… Так что давайте тут, в кабинете, и начнем.
— Можно, можно, — согласился Харламов. — Живем мы на виду у кавказских гор, и желание гостя и у нас, как у кавказцев, является для хозяина законом. — Он кивнул на кресло. — Прошу! А я сяду напротив. Сейчас нас попотчуют чайком. Грешен, люблю чаепитие. — Он потянулся к селектору, нажал баянную кнопку. — Анастасия Ивановна, как там чаек? Готов?
— Как всегда! — послышался мелодичный девичий голосок. — Василий Васильевич, заварочка по вашему вкусу. Принести?
— Нас двое.
Он грузно, привалившись широкой спиной, уселся в кресле, глубоком и спокойном, и теперь Барсуков вблизи видел его усталые, серые, русские глаза, с воспаленными веками, наверное, от постоянного недосыпания. Сидел он как-то уж очень удобно, утонув в кресле всем телом, как обычно сидят, отдыхая, пожилые люди. Тем временем молоденькая, похожая на школьницу девушка в белом передничке и с двумя косичками под цвет созревшего овса принесла стаканы в медных, до блеска начищенных подстаканниках, в которых пятачками желтели кружочки лимона, тарелку с печеньем и, мило поклонившись, ушла, тоненькая и стройная. Барсуков невольно посмотрел ей вслед.
— Это и есть Анастасия Ивановна? — спросил он.
— Настенька, а я зову ее уважительно Анастасией Ивановной, — пояснил Харламов. — Еще одна невеста растет в «России». В институт не поступила, так вот теперь зарабатывает трудовой стаж. Через год либо уедет учиться, либо выйдет замуж. — Он помолчал, подождал, пока Барсуков пил чай. — Ну, как напиток в «России»? А какой чудесный аромат! Это я научил Анастасию Ивановну приготовлять заварку. А лимоны, прошу обратить внимание, особенные, так сказать, «российские», собственного производства.
— Как же вы их выращиваете?
— Вообще это секрет. Но для тебя секретов нету, все это мы увидим. Так что рассказывать не буду, лучше покажу в натуре.
Нужный Барсукову разговор никак не получался, как-то не клеился. Ни к чему ни этот отлично заваренный чай, ни эта симпатичная Анастасия Ивановна. А тут еще Харламов начал расхваливать не только свой, «российский» чай, а и свою оранжерею, где, как он уверял, растут цитрусовые такого необыкновенного вкуса и запаха, каких не выращивают ни в Африке, ни в Азии, и что такого новшества нет ни в «Холмах», ни в других колхозах района, а в «России» — есть.
— Хочешь, помогу, поделюсь опытом? — спросил Харламов, звеня ложечкой в стакане. — Построишь в «Холмах» точно такую же оранжерею. Тут что главное? Особый минеральный состав грунта, температура и влажность воздуха. Одним словом, микроклимат субтропиков. У меня есть специалист-цитрусовод, грузин, очень толковый товарищ. Я могу прислать его в Холмогорскую. Он все сделает.
— И своя оранжерея, и доморощенные цитрусовые, — одобряю и хвалю, — сказал Барсуков, мрачнея глазами. — И благодарю за советы. Но мы явно отклоняемся от темы нашего разговора, уходим в сторону. Василий Васильевич, ведь я хочу знать ваше мнение. Нас тут двое, и вы можете говорить откровенно все, что думаете о моем выступлении на собрании актива. Вы же сами просили приехать…