Мальчики привязались друг к другу, ведь оба они были одиноки. Люди не преминули объяснить им, что приютили их из милосердия, в надежде заслужить райское блаженство; дети понимали, что в этом мире им некем дорожить, и это еще больше сблизило их.
Итак, как я вам уже говорил, они пасли свои стада в горах, ели хлеб от одного куска, пили из одной чашки, считали звезды в небе и были беспечны и счастливы, словно обладали всеми земными благами...
Внезапно они услышали шорох позади и обернулись: перед ними, опираясь на карабин, стоял мужчина, наблюдая за их трапезой. Да, клянусь Иисусом, мужчина, и уже по его одежде было ясно, каково его ремесло! Его широкополая калабрийская шляпа, разукрашенная белыми и красными лентами, была обтянута черной бархатной полосой с золотой пряжкой; заплетенные волосы спадали с двух сторон, в ушах торчали большие серьги, шея была обнажена; на нем был жилет с пуговицами из серебряной канители, что делают только в Неаполе; через петлицы куртки были продернуты два шелковых красных платка, края которых были связаны узлом, а концы терялись в кармане; его надежный padroncina[8] был набит патронами и застегнут серебряной пряжкой; его бедра облегали голубые бархатные штаны, а на ногах красовались чулки, перевязанные кожаными ремешками, которые одновременно придерживали сандалии. Прибавьте к этому еще перстни на всех пальцах, часы во всех карманах, пару пистолетов и охотничий нож за поясом.
Мальчики исподлобья обменялись быстрыми, как молния, взглядами. Разбойник заметил это.
«Вы меня знаете?» — спросил он.
«Нет!» — ответили оба сразу.
«Впрочем, знаете вы меня или нет, это не важно! Жители гор — братья, они должны стоять друг за друга, поэтому я полагаюсь на вас. Со вчерашнего дня меня преследуют как дикого зверя, я голоден, и меня мучает жажда...»
«Вот хлеб и вода», — прозвучало в ответ.
Разбойник уселся, прислонив карабин к бедру; затем взвел курки обоих пистолетов на поясе и принялся за еду.
Закончив, он поднялся.
«Как называется та деревня, где светятся огоньки?» — спросил он, показывая рукой в самую темную сторону горизонта.
Мальчики некоторое время сосредоточенно вглядывались в указанном направлении, приставив ладони к своим зорким глазам, а потом расхохотались, сообразив, что разбойник подшутил над ними: в темноте ничего не было видно.
Обернувшись, чтобы сказать ему это, они увидели, что разбойник исчез. Тогда они поняли, что эта уловка была использована, чтобы помешать им заметить, в какую сторону он ушел.
Мальчики снова сели и через пару минут, проведенных в молчании, одновременно взглянули друг на друга.
«Ты его узнал?» — спросил один.
«Да», — ответил ему другой.
Слова были сказаны шепотом, словно мальчики боялись, что их подслушивают.
«Он боится, что мы его выдадим».
«Исчез, не сказав нам ни слова».
«Далеко он не мог уйти».
«Да, он слишком устал».
«Если бы я захотел, то легко мог бы его отыскать, несмотря на все его предосторожности».
«Я тоже».
Не произнеся больше ни слова, они одновременно поднялись и отправились с разных сторон в обход горы, словно две молодые борзые, идущие по следу.
Не прошло и четверти часа, как Керубино возвратился к костру. Еще через пять минут на свое место уселся и Челестини.
«Ну?»
«Что ну?»
«Я его нашел».
«Я тоже».
«За кустом олеандра».
«В нише скалы».
«Что там справа?»
«Алоэ в цвету; а что он держит в руках?»
«Пистолеты со взведенными курками».
«Верно».
«Он спит?»
«Словно все ангелы его охраняют».
«Три тысячи дукатов — это столько же, сколько звезд в небе!»
«В каждом дукате десять карлино, а мы зарабатываем по одному карлино в месяц. Даже если мы будем жить так долго, как старый Джузеппе, нам за всю жизнь не получить трех тысяч дукатов».
На несколько минут воцарилось молчание, и первым его нарушил Керубино.
«А что, трудно убить человека?» — спросил он.
«Нет, — ответил Челестини. — Человек словно баран: у него есть такая жила на шее; ее надо перерезать — и все».
«А ты обратил внимание, что у Чезариса...»
«Открыта шея? Да».
«Значит, было бы нетрудно...»
«Да, если нож достаточно острый».
Каждый попробовал лезвие своего ножа, затем оба, поднявшись, молча поглядели друг на друга.
«А кто из нас будет наносить удар?» — спросил Керубино.
Челестини подобрал несколько камешков и, зажав их в горсти, протянул руку.
«Чет или нечет?»