«Чет».
«Нечет, тебе идти!»
Керубино ушел, не сказав ни слова. Челестини следил глазами, как он направился к месту, где спал Чезарис; когда товарищ скрылся из виду, он начал медленно, один за другим, кидать подобранные камешки в угасающее пламя костра. Не прошло и десяти минут, как Керубино вернулся.
«Ну?»
«Я не осмелился».
«Почему?»
«Он спит с открытыми глазами, и мне показалось, что он на меня смотрит».
«Пойдем вместе».
Они побежали, но вскоре замедлили шаг; сначала ступая на цыпочках, потом, перемещаясь ползком, как змеи, они добрались до куста олеандра, затем, продолжая по-змеи-ному прижиматься к земле, приподняли головы, раздвинули ветви и увидели разбойника, спавшего все в той же позе.
Мальчики подползли под нависший свод и, добравшись до спящего — один справа, другой слева, — привстали, опираясь на колено; каждый держал нож в зубах. Глаза бандита были открыты, словно он пробудился, но зрачки его оставались неподвижными.
Челестино знаком показал Керубино, чтобы он следил за ним и его движениями. Разбойник, перед тем как заснуть, прислонил карабин к откосу скалы, обвязав ружейный замок одним из своих шелковых платков. Челестино осторожно отвязал платок, распростер его над лицом Чезариса и, убедившись, что Керубино приготовился, крикнул, опуская платок: «Бей!»
Движением быстрым, как у молодого тигра, Керубино вонзил нож в шею Чезариса. Тот взревел, вскочил на ноги, истекая кровью, закружился на месте с запрокинутой назад головой и, выстрелив наудачу из обоих пистолетов, упал замертво.
Оба мальчика затаив дыхание приникли лицом к земле.
Увидев, что бандит не шевелится, они поднялись и подошли к нему. Голову его, державшуюся только на позвонках, они отделили от тела, завернули в шелковый платок и, договорившись нести ее по очереди, направились в Неаполь.
Целую ночь они шли по горам, ориентируясь по отблеску моря слева от них; на рассвете перед ними показался Кастровиллари, но пересекать город при свете дня они не решились, опасаясь, что их окровавленная ноша привлечет внимание и какой-нибудь разбойник из банды Чезариса отомстит за смерть атамана.
Однако давал о себе знать голод; один из мальчиков решил отправиться в ближайшую харчевню за хлебом, а другой остался ждать в горах; однако первый отошел всего на несколько шагов и вернулся.
«А деньги?» — спросил он.
Они несли с собой голову стоимостью в три тысячи дукатов, но ни у одного из них не было ни байокко, чтобы купить хлеба.
Тот, в чьих руках была ноша, развязал платок, отцепил одну из серег Чезариса и подал ее товарищу. Спустя полчаса посланец вернулся с запасом провизии на три дня.
Поев, они тронулись в путь.
Два дня они шли, две ночи спали словно дикие звери, забиваясь в кусты или прячась в скалах.
На третий день к вечеру они пришли в небольшое селение Альтавиллу.
Харчевня была полна людей: то были кучера, возившие путников в Пестум, лодочники, поднявшиеся вверх по Селе, и лаццарони, безразличные к тому, в каком месте жить.
Мальчики пристроились в свободном углу, положив между собой голову Чезариса, поужинали так, как до сих пор им не случалось, поспали по очереди, расплатились другой серьгой Чезариса и перед самым рассветом двинулись в путь.
К девяти часам утра они увидели в глубине залива большой город и, спросив, как он называется, услышали в ответ, что это Неаполь.
Не опасаясь больше бандитов Чезариса, они прошли прямо в город. Дойдя до моста Магдалины, они приблизились к французскому часовому и спросили его по-калабрийски, к кому следует обратиться, чтобы получить награду, обещанную за голову Чезариса.
Часовой важно выслушал их вопрос до конца, задумался на минуту, покрутил ус и сказал самому себе:
«Ну и ну! Этим мальчишкам не дотянуться до моего патронташа, а они уже лопочут по-итальянски. Молодцы ребята! Шагайте дальше!»
Те, в свою очередь не поняв ни слова, повторили свой вопрос.
«Кажется, они стоят на своем», — подумал часовой.
И он позвал сержанта.
Сержант знал несколько итальянских слов; он понял вопрос, догадался, что в окровавленном платке, который нес Челестини, завернута голова, и позвал офицера.
Офицер приставил к мальчикам конвой из двух солдат и приказал отвести их во дворец, где находилось министерство полиции.
Солдаты оповестили всех, что принесена голова Чезариса, и все двери распахнулись перед мальчиками.
Министр сам пожелал увидеть двух храбрецов, избавивших Калабрию от ее бедствия, и приказал привести Керубино и Челестини в свой кабинет.