К концу 80-х «пескарский» цикл близится к завершению, а вместе с ним заканчивается и ранний, веристский, период творчества Д’Аннунцио. В 1889 году выходит первый из трех романов, объединенных общим заголовком «Романы Розы» (в даннунцианской символике роза означает сладострастие) — «Наслаждение». Автобиографический характер романа бросается в глаза: мысли, чувства, увлечения и поступки героя — все выдает его удивительную близость автору. Андреа Сперелли — утонченный интеллектуал, поэт и художник, купающийся в роскоши и светских развлечениях и, конечно же, покоритель дамских сердец. Он искренне верит в свою исключительность, начисто отметает какие бы то ни было моральные препоны и превыше всего в жизни ставит услаждение собственных чувств. «Он не брезгал никаким притворством, никакой ложью. Большая часть его силы заключалась в лицемерии». Или: «Он утратил всю волю и всю нравственность. Воля, отрекаясь, уступила скипетр инстинктам, эстетическое чувство заменило чувство нравственное». Говоря так о своем герое, автор вроде бы старается отстраниться и судить его со стороны. И все же отстранения не получается: давая развернутые описания предметов и пейзажей, окружающих Андреа Сперелли, передавая тончайшие нюансы его ощущений, рассказывая, как он читает стихи или смотрит на картину, Д’Аннунцио то и дело вольно или невольно упивается его мировосприятием и находит ему оправдание в общем для них поклонении Красоте. «Люди мысли, воспитанные на культе Красоты, всегда, даже при крайней извращенности, сохраняют известную порядочность. Понятие Красоты есть, так сказать, ось внутреннего существа их, к которой тяготеют все их страсти».
Дань Красоте Д’Аннунцио в «Наслаждении» отдает в полной мере. В его описаниях даже самый обычный предмет зачастую преображается и выглядит изысканным и прекрасным благодаря особому освещению или мастерски подмеченной детали. Особенно хороши зарисовки Рима: сады и парки, барочные фасады церквей, роскошные дворцы, журчащие фонтаны, Рим в лучах солнца, Рим в лунном свете, Рим под снегом — все это создает неповторимую эмоционально насыщенную атмосферу, в которой разворачивается действие романа. Не меньшее значение имеют описания природы, однако здесь автор иной раз настолько увлекается стремлением растворить ощущения героя в пейзаже, заставить их вторить друг другу, что теряет чувство меры и впадает в излишнюю риторику.
Андреа Сперелли открывает череду alter-ego Д’Аннунцио, его автопортретов, не столько писанных с натуры, сколько обыгрывающих, дополняющих и развивающих тот миф о себе самом, который писатель выстраивал всю жизнь. Образ рафинированного светского льва дополняется чертами, которыми мечтал обладать автор, но волею судеб оказался обделен: он богат и знатен, он высок ростом, он не только пишет, но и рисует. Но главное не это. Один из заветов, полученных Андреа Сперелли от отца, гласил: «Необходимо созидать свою жизнь, как создается произведение искусства». Как мы помним, тем же принципом руководствовался и сам автор. И получается, что его герои отражают не столько самого Д’Аннунцио, сколько его представление о себе, тот образ, над которым он старательно трудится в данный момент. Возможно, именно этим объясняется постоянно присутствующий в романе диссонанс между откровенным любованием героем, слишком напоминающем самолюбование, и попыткой судить его объективно и отстраненно. Нарцисс эпохи декаданса любуется уже не собственным отражением, а отражением своего автопортрета.
Те же отношения автора и героя будут характерны и для последующих романов Д’Аннунцио. Второй «роман Розы» был опубликован в 1892 году, он называется «Невинный». Его написанию предшествовало знакомство Д’Аннунцио с творчеством Достоевского и Толстого. И снова, как в ранних стихах, как в новеллистике, литературное увлечение повлекло за собой и прямое цитирование, и заимствование образов и ситуаций. Под влиянием Достоевского Д’Аннунцио еще до «Невинного» написал небольшую повесть «Джованни Эпископо», где сделал героем «маленького человека». Однако мотивы «Преступления и наказания» и «Братьев Карамазовых» и даже очевидное сходство темы и композиции повести с «Кроткой» лишь подчеркивают глубинное различие двух писателей. Ни нравственная, ни социальная проблематика Д’Аннунцио по-прежнему не интересует; мастерски воспроизводя почерпнутую у Достоевского форму внутреннего монолога, тонко выстраивая психологический рисунок, итальянский автор заставляет своего героя убедиться в существовании непреодолимой роковой силы, вечно ставящей его в зависимость от своих и чужих животных инстинктов и обрекающей на вечное унижение. Даже убийство, совершенное Джованни Эпископо в состоянии исступления, не может вывести его из порочного круга и влечет за собой отчаяние и смерть.
В романе «Невинный», также написанном под впечатлением русской литературы, Д’Аннунцио предоставляет развивать тему вины и моральной ответственности своему любимому герою, которого на сей раз зовут Туллио Эрмиль. Так же, как Андреа Сперелли, он ставит себя выше общепринятых нравственных норм и живет в свое удовольствие, постоянно изменяя любящей его жене Джулиане. Когда же с новой силой вспыхнувшая страсть побуждает его вернуться и начать все сначала, выясняется, что Джулиана также повинна в измене. Великодушно простив жену, Туллио не может преодолеть ненависти к ребенку, рожденному от другого, и в конце концов убивает его. Весь роман — это исповедь Туллио Эрмиля, ощутившего неодолимую потребность признаться в содеянном. «Явиться к судье, сказать ему: „Я совершил преступление <…>“ — Не могу и не хочу. Людское правосудие не касается меня. А между тем надо, чтобы я обвинил себя, чтобы я признался… Кому?»
В сущности герой все тот же, что и в других романах Д’Аннунцио, однако только в «Невинном» тезис о вседозволенности для избранных натур оказывается если не опровергнутым, то сильно поколебленным им же самим испытываемыми терзаниями, очень напоминающими угрызения совести. Конечно, в его рассказе больше стремления найти себе оправдание, чем подлинного раскаяния; конечно, и после преступления он не признает ни людского, ни Божьего суда. И все же он действительно страдает. Измена Джулианы полностью опрокидывает его стройную эгоцентрическую картину мира — он уже наказан, уже чувствует, что даже в рамках его собственной морали ему придется простить. Он мучается оттого, что этого оказывается недостаточно, и решается на убийство, желая во что бы то ни стало вернуть былое равновесие, однако, зайдя слишком далеко, лишь усугубляет свои страдания.
Тонкий и безжалостный самоанализ, на котором строится роман, постоянно пересекается в «Невинном» с толстовскими мотивами. Туллио с женой читают «Войну и мир» и вместе размышляют о словах старика масона: «Что вы сделали из своей жизни?»; брат Туллио находит себя в сельском труде; и наконец, мертвое личико невинной жертвы напоминает герою немой вопрос княгини Болконской: «Ах, что же это вы со мной сделали?» Как бы ни пытался Туллио Эрмиль поставить себя выше добра и зла, он то и дело вспоминает о существовании высоких нравственных идеалов, на фоне которых его собственные представления выглядят особенно чудовищными. Если страдающий Андреа Сперелли был больше похож на обиженного ребенка, которого лишили лакомства, то Туллио Эрмиль страдает всерьез — от осознания несостоятельности всей своей концепции бытия.