— Матушка! ты не думай, что я умер: я жив и теперь нахожусь во власти демонов за то, что ты меня прокляла. Если хочешь, чтобы я воротился к тебе, то кайся в грехе своем, молись обо мне чаще Богу и подавай за меня милостыню.
Этот сон Трудникова видела три ночи сряду...
Сильная скорбь об утрате сына, ужасное во сне извещение о его гибели вследствие материнского проклятия, надежда, хотя и слабая, видеть его опять в живых — все это заставило Трудникову обратиться за советом к одному благоразумному крестьянину, пользовавшемуся доверием среди крестьян всей окрестности.
— Что сын твой жив, — говорит советник, — тому не верь, а молиться Богу за него, подавать по нем милостыню и каяться в грехе своем — это твоя обязанность. Жив ли твой сын, умер ли — во всяком случае твое покаяние, молитвы и милостыня полезны будут и для него и для тебя.
Советник имел основание говорить так; на его памяти был следующий случай: в селе Курилове Череповецкого же уезда жили два брата-купца: один — доброй нравственности, другой — беспорядочной жизни. Такой контраст в характерах родных братьев заставил их разделиться. Добрый брат стал богатеть, а другой вскоре окончательно прокутился... Раз как-то этот последний был у своего брата и застал его с одним крестьянином за дележом довольно большой суммы денег. Подметив это, он подстерег вечерком этого крестьянина в лесу, через который шла глухая тропинка к его дому, ограбил у него деньги, а самого убил и пошел как ни в чем не бывало пьянствовать в кабак. Но мужик не был убит до смерти! Оправившись, он добрел до своего села и объявил, кому следует, о случившемся. Преступление было открыто, и преступника засадили в острог...
У преступника была жена. Когда стряслась эта беда, несчастная женщина и дни и ночи плакала напролет... Но вот, к ее утешению, муж ее начал по ночам ходить к ней. На вопрос изумленной жены — как это может быть, раз он сидит в остроге, муж отвечал:
— Дружба со смотрителем острога дала мне полную свободу. А что я по ночам к тебе хожу, — это для того, чтобы люди не видели: не видят — и не бредят.
Через несколько времени и сама жена вздумала навестить своего мужа. При свидании с ним ока спросила его о ночных посещениях. Муж сразу догадался, что дело неладно, и, не дав никакого ответа на вопрос жены, написал письмо, и велел ей, не теряя времени, отнести его к брату. Возвратившись домой, она отложила исполнить мужнино поручение до следующего дня. На утро крик малютки дочери созвал народ, и бедную женщину нашли уже мертвою. При допросе девочка сказала, что ночью приходил к ним какой-то мужчина и задушил ее мать. Нашли на божнице письмо от мужа, не доставленное брату, и оно подтвердило показание дочери о таинственных ночных посещениях покойной каким-то лицом, принимавшим на себя образ мужа задушенной женщины.
Рассказал этот случай советник Трудниковой и убедил ее не доверяться ночным видениям, но велел молиться и подавать за душу сына милостыню.
Послушалась мать доброго совета и начала за своего сына молиться Господу и раздавать бедным милостыню, сколько позволяло ей ее скудное достояние.
Проходит год и другой. Сны, подобные вышеописанному, по-прежнему ей снятся, хотя уже не так ясно, как прежде. Искренне кается мать в грехе своем, не устает молиться Богу и раздает милостыню.
Целых двенадцать лет прошло со дня постигшего Трудникову горя.
О сыне не было ни слуху ни духу; да и самые сны, подававшие слабую надежду на его возвращение, давно уже прекратились...
IV.
В это время верст за семьдесят от деревни Миндюкиной, неподалеку от города Череповца, неизвестно откуда появился очень странный молодой человек из крестьян.
Росту он был среднего, телом сух и, что называется, — кости да кожа.
Одежда его состояла из грубых лохмотьев. Но что в нем особенно удивляло всех — это его необыкновенная дикость: точно он был существо какого-то иного, нездешнего міра.
Всех он боялся, от всех старался укрыться, и только крайняя необходимость, чтобы не умереть с голоду, заставляла его заходить в дома некоторых крестьян. «Придет это он, — рассказывали очевидцы, — станет около двери не говоря ни слова да и стоит так несколько минут. Дадут ему что-нибудь поесть — съест, а не дадут — и так пойдет, опять-таки не сказав никому ни одного слова...»
Путь свой этот таинственный и странный человек направлял к деревне Миндюкиной.
Версты четыре не дойдя до Миндюкиной, он остановился для отдыха в селе Воротишине у крестьянина Василия Яковлевича, где его приняли и успокоили так, как еще недавно простые русские люди умели принимать странников, Божьих людей. Сердце прежнего русского крестьянина, всегда сострадательное к бедствию ближнего, заставило хозяина предложить страннику трапезу и угостить его чем Бог послал. На этот раз у Василия Яковлевича истоплена была и банька. Хозяева предложили своему гостю помыться...