Тако изволися Царице Небесной, Хозяйке Скита Ея Пречистыя, чтобы первый храм на новом месте подвигов скитской братии был посвящен Ея Пресвятому Имени. Святое и великое событие это было предварено чудесными исцелениями, совершавшимися и доныне совершающимися от Ея скитской чудотворной иконы в часовне «Нечаянной Радости», находящейся в г. Киеве*. Вскоре явилась необходимость освятить и второй престол во втором этаже этой же церкви, ибо народу стало собираться так много, что в праздничные дни бывало причастников до полутора тысяч человек, так что храм не мог вмещать молящихся.
Второй престол в том же 1913 году, 26 октября, был освящен епископом Каневским Иннокентием в честь св. Великомученика и Целителя Пантелеймона.
По смерти Антония Коленчука я все усилия употребил на то, чтобы из купленной крестьянами старой дубовой Кочержинской церкви устроить и освятить в Леваде храм в честь св. Великомученика Георгия Победоносца. С помощью Божиею совершилось и это святое дело: храм был окончен и 6 июля 1914 года освящен епископом Каневским Иннокентием при огромном стечении молящихся. Одних листков религиозно-нравственного содержания было роздано богомольцам более 10 тысяч.
Не могу умолчать и об одном таинственном случае, имевшем место в последние годы моей жизни.
Живо вспоминая неизреченные милости Божии, являемые мне в течение всей жизни моей, я, памятуя, что тайну цареву подлежит добро хранити, дела же Божии прославляти славой, заносил в свои памятные записки наиболее достопримечательные случаи из жизни моей. И вот, сидя в своей келлии за упомянутыми записками, — было это в 1918 году, — я отлучился на короткое время из келлии своей, по возвращении куда с ужасом заметил, что драгоценная тетрадь моя почти вся обуглилась, и без ведомой причины, ибо огня вблизи не было...
Так-то ненавистны врагу нашего спасения дела милости Божией...
Благо, что у меня имелась другая тетрадка того же содержания.
Богу нашему слава, Ему же честь и держава во веки.
Аминь.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ КЕЛЕЙНЫХ ЗАПИСОК ПОСЛУШНИКА САВВЫ БУРЕНКО
Приложение к автобиографии игумена Мануила
После мученической кончины присного ученика и послушника игумена Мануила, брата Саввы Буренко, сохранились две тетрадки черновых его записок. В эти тетрадки заносилось покойным для памяти все, что в той или иной степени останавливало его внимание; главным же предметом этого внимания для почившего был все тот же руководитель его, наставник и отец, духом своим его породивший, о. игумен Мануил.
От плод познаете их, — глаголет Господь. По Савве-послушнику познаем и его «авву»: всяко бо древо доброе плоды добры творит (Мф. 7, 16-20).
В тетрадке № 1-й, на первых ее страницах списано рукою брата Саввы себе в назидание письмо игумена Мануила к неизвестным рабам Божиим Платониде и Марии. В нем написано следующее:
«Христос посреде нас. Боголюбивые благодетельницы наши, матушки Платонида и Мария! Благословение Божие и державный покров Царицы Небесной да почиет на вас вовеки.
Как я рад, что вы, по внушению Божественного Промысла, прислали мне на украшение св. церкви сто рублей. Действительно, из этого видна милость Самой Царицы Небесной, пекущейся о нашей обители. Для уверования же вашего подробно объясню, как совершилось это чудесное событие,
11 июля 1902 года митрополит Феогност благословил меня иконой Успения Божией Матери, художественно изображенной на кипарисовой доске. На обороте иконы своеручная надпись митрополита:
«С благословения Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшаго Феогноста, Митрополита Киевскаго и Галицкаго, от Успенския Киево-Печерския Лавры Скиту Пречистыя у пещеры Преподобнаго Феодосия Печерскаго в Церковщине — в благословение».
Пред сей иконой теплится неугасимая лампада. Я особенно благоговею пред этой иконой и чту ее, как драгоценнейший дар Божией Матери. Такою же ведь иконою Сама Царица Небесная благословила преподобных Антония и Феодосия на устройство в Киево-Печерской Лавре церкви в честь Ея Успения.
Тридцатого августа сего года явилось у меня желание устроить эту св. икону по образцу Лаврской, то есть чтобы икона эта, будучи помещена над Царскими вратами, по особо устроенному механизму спускалась бы для благоговейного ее лобзания и чтобы при опускании ее певчие пели «под Твою милость прибегаем», а братия и богомольцы во время сего пения подходили и прикладывались к ней... Подумал я о сем и с горечью сказал себе: «Что ж, и сделал бы это для Царицы Небесной, да денег нет». На том, стало быть, и делу конец. Смотрю, на Покров неожиданно является ко мне одна знакомая женщина, лет семь тому назад пожертвовавшая в наш Скит Плащаницу, и говорит мне: