В бытность свою в Воронеже, пращур мой не раз удостоивался беседовать со святителем Митрофаном, и им был научен таинствам Христовой веры, и был крещен в реке Воронеже, а по возвращении своем в село Мелик он убедил всех жителей этого села принять Св. Крещение. Впоследствии пращур мой, по усердию своему, выслал одной из Цариц отлитый по его заказу колокол, который был цел еще и во дни жизни моей бабки. Рассказывая мне об этом событии, бабка моя сказывала мне, что мельницей и лесом мы владели до царствования Екатерины II. Когда же эта великая Государыня повелела размежевать земли по принадлежности, то в это время прибыл к прадеду моему межевой и сказал ему секретно в его доме:
— Вагаев! если ты не дашь мне пяти рублей, то я мельницу твою и лес твой отмежую в другие дачи, а тебе отрежу в другом месте, пониже.
Но у прадеда моего был на это свой особый взгляд: за что-де я дам пять рублей? Что может он мне сделать? Я имею царскую грамоту, никого не боюсь, денег не дам, а нужно будет, и до Царя дойду.
— Эй, Вагаев! дай — тужить будешь, — говорил землемер, — синяя — не велики деньги.
— Ладно! — отвечал ему пращур, — мы сами знаем, где Царь живет.
И уперся на своем. Земля с мельницей была прирезана к другой даче, а ему было велено построить мельницу ниже. С мельницы семью пращура выгнали, и бабушка моя со своей матерью пошли по плотине, оглашая воздух раздирающими сердце воплями. Завелась тяжба. Прадед со своей грамотой в Петербург и здесь уже на опыте, хотя и поздно, узнал русскую народную пословицу «До Бога высоко, а до Царя далеко». Истратив там порядочный куш экономией и трудами накопленных тысяч и не дождавшись чего-либо в свою пользу, он с грустью позднего раскаяния окончил в Петербурге свою жизнь, а все бывшее при нем имущество пропало бесследно. Событие это тяжко отразилось на благосостоянии его семьи. Впоследствии даже следы этой грустной истории были уничтожены г. Струковым, местным предводителем дворянства, который, под видом расследования, выпросил у моей бабушки крепостные документы и бросил их в печку. Мельница поступила в опись Палаты государственных имуществ и с того времени сдается с торгов от казны в арендное содержание.
Чтобы покончить со всей этой бесконечной тяжебной историей, начальство, во избежание возобновления наследниками дела, велело и самую нашу фамилию из Багаевых изменить в Поповых. Хотя и поныне еще есть потомки Багаевых, но родовая земля, лес и мельница давным-давно не принадлежат им..... Такую роль в жизни нашего рода сыграла пятирублевая синяя ассигнация... Кажется, нельзя было бы этому и поверить, но, к несчастию, это была правда из времен... Шемякина суда.
Еще, я помню, видел крепостные наши документы пятикопеечного достоинства. Да к чему они? Прадед и землемер давно уже в сырой могиле превратились в тление до будущего Суда и вечной жизни, и самые синие пятирублевые ассигнации заменены теперь государственными кредитными билетами.
Проходит образ міра сего.
Вот имена моих ближайших родоначальников:
Прадед моему отцу — Симеон, жена его — Соломония.
Дед — Иаков, жена его — Фекла.
Отец — Родион, жена его Васса.
Родитель мой — Афанасий, мать моя — Агафия.
Братья мои: Феодор, скончался в 1846 году на 21г. от рождения, Иоанн родился в 1835 году (я был 8 лет).
Сестры: Екатерина, Пелагия.
Всех же нас у родительницы было 21 человек, но те умирали во младенчестве году, трех и пяти лет.
Родительница моя умерла в 1851 году 27 сентября и похоронена на общем кладбище (Новом) в г. Балашове на 51-м году от рождения своего. Родитель скончался в 1857 году августа 7-го на 60-м году, а погребен в селе, бывшем городе, Добром, Лебедянского уезда, Тамбовской губернии, близ Тихвинской церкви.
Сотвори им, Господи, вечную память.
Прошу всех православных с поклоном до земли и с росой сыновнего усердия на ресницах поминать их имена на проскомидии и в частных своих святых молитвах, и благий Господь в милости Своей да помянет всех нас. Аминь.