Трибун обращается к кастразийским стрелкам, через плечи которых перекинуты ореховые луки.
Марко Гратико. Симоне Флока, возьми под стражу изменника епископа и стереги его.
Мужественное лицо левши выражает одновременно страдание и радость.
Епископ Серджо. О, Фаледра! Я слышу твой смех! Пусть звенит твой смех и несется к звездам! Ты танцевала на его плаще. Он боится меча женщины. Люди! Смотрите: вот владыка кораблей, вот непобедимый герой! Вот мощь островов!
Базилиола. Властитель, меч женщины не поддельный, это настоящий меч. Он — из железа и золота. И он будет твоим, если ты отнимешь его у левши, который держит его. У вас равное оружие. Клинок меча не длиннее твоего ножа.
Быстро поворачивается к толпе, коварная и повелительная; вспыхивает; по глазам видно, что в мозгу ее промелькнула необыкновенная мысль.
О, люди островов, сыны Аррия, сыны Гаула, моряки-островитяне, владельцы кораблей, матросы — вы все, славящие в преддверии храма вашего Господа Бога, слушайте: епископ Серджо, обвиненный в кощунстве, хочет перед лицом народа предстать на суд Божий.
Томительная жажда кровавого зрелища вдруг охватывает тех людей, страсти которых возбуждены воинственной пляской.
Первая группа.
— Да будет так!
— Да будет так!
— Пусть рассудит их железо!
— Пусть рассудит их Бог!
— Да будет Господь судьей между двумя Гратиками!
— Принесите большой крест!
— Феодор, неси сюда крест!
— Присутствуй при суде Божием!
— Очищайте место для поединка!
— Дайте им сразиться!
Вторая группа.
— Нет, нет, нельзя!
— Не в священном месте!
— Не проливайте крови за священной оградой!
— Не совершайте кощунства!
— Это неугодно Богу!
— Нельзя!
— Вы оба — сыновья Эмы!
— Пусть призовут Эму!
— Пусть вернут святую вдову!
— Передайте ей право судить!
— Пусть она судит недостойного сына!
— Не опьяняйтесь кровью!
Наварх встает среди спорящих, гневный и суровый, как человек, уверенный в том, что в его власти задуманное возмездие.
Марко Гратико. Могу ли я допустить, искусная обманщица, чтобы свершился предложенный тобою суд? Все же этот на диво сработанный меч будет моим: я без труда вырву его из рук этого человека, я сделаю это для того, чтобы передать его завтра палачу, который раскалит его на огне и покарает тебя так, как покарал тех пятерых из твоего гнезда. На тебя наденут мешок, привяжут тебя как вьючное животное к жернову и отдадут на потеху рабам. Ты не заслуживаешь быть убитой.
Мстительница глядит прямо в его зрачки.
Базилиола. Ослепитель, судьба тоже слепа. Но мы узнаем, что скрывается во тьме. Другой выпал звенящий жребий. Живет Базилиола, и не мешок на ней, а плащ.
Мгновенно нарушает чары скрытой угрозы и неподвижного взора. Вот вызов звучит и смеется в ее словах. Вот ее слова сгущают над толпой ночную тайну и вызывают в ней напряженное ожидание событий.
Серджо, ты слышал? Люди, он уклоняется. Боится суда Божия. Боится предвестий ночи. Поднялся ветер. Приближается ночь… Она полна знамений. Слушайте голоса. Слушайте трубные звуки. Это знамение Бога. Народ, узел, который давит тебя, должен быть разрублен до зари, если ты не хочешь погибнуть.
Возгласы и трубные звуки растут в отдалении вод. Суеверный ужас охватывает толпу, уже возбужденную гимнами, воскурениями, вином и перебранкой.
Первая группа.
— Пусть свершится суд!
— Пусть разрубят узел железом!
— Этого хочет Господь! Этого хотим мы!
— Ты не должен уклоняться!
— Пусть принесут крест!
— Феодор, дай нам крест!
— Принеси нам распятие!
— Пусть будет поединок!
— Будем свидетелями!
— Мы этого хотим!
— Этого хочет Бог!
— А потом вы освятите храм!
— Не уклоняйся!
— Заставьте их сразиться!
Марко Гратико. Я не стану биться с калекой. Для него я готовлю другую кару. (С презрительным спокойствием обращается к брату с приказанием.) Оставь шутовское оружие и убирайся!
Кажется, будто насмешки, вызов, гордость, похвальба, жестокость, отвага возвышают до крайней степени не только голос, но и фигуру, и душу ересиарха.