15 сентября
Продолжаю вписывать в свой дневник записки почившего иеросхимонаха Иоанна.
«Еще в том же году, бывши в Великом Новгороде, я по совету того же монаха Паисия вошел с ним в собор, называемый Софийский, то есть Премудрости Божией, ради поклонения святым мощам угодников Божиих. И вторительно почувствовал я тогда сатанинскую стрелу, почему и здесь мне показалось яко некая мгла, отчего и пол церковный показался мне якобы неровный, то есть иногда на оном являлись бугры, а иногда — ямы. Опять в мысли мои вошел страх и ужас до того, что я думал, как бы мне не провалиться сквозь землю. От сего и святым мощам я поклонялся с торопливостью и целовал оные с холодным духом.
Обаче после вышепоказанных со мною происшествий, по любопытству частию, а частию по усердию стал я посещать православные монастыри и пустыни, как-то: Николаевский Пешношский монастырь, Берлюковскую, Екатерининскую и другие пустыни, Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, Флорищеву пустынь; был и в достопочтеннейшей Саровской пустыни, и в Санаксарской. Наипаче возвеселила дух мой святая Саровская пустынь, в коей церковное столповое пение отправляется прекрасно и монашеское благочиние исполняется в наистрожайшей степени, какового благочестия в старообрядческих монастырях и скитах мне видеть не приходилось.
В сей великой пустыни и я, нижайший, в 1807 году удостоился попользоваться от православно-монашествующих душевными и телесными Авраамскими назиданиями в течение шести месяцев и за все сии чувствительнейше благодарю и молю Сладчайшего Иисуса, да воздаст им достойную мзду, егда приидет во славе Своей, а в нынешнем веце да процветает пустынь сия, яко крин Господень. О пустыни сей по справедливости смею сказать: вот в нынешнем веке примерная пустынь, украшенная как по внешности, так и внутренне христианскими, монашескими добродетелями. Во дни моего проживания в оной пустыни монашествующих находилось более ста человек и столько же послушников; и все они, каждый по силам своим, усовершались в добродетели. И были между ними такие великие, что столпом огненным досягали еще при жизни своей самих небес... Был я и в Белоезерском, и Новоезерском, и в Тихвинском, и в других монастырях Новгородской епархии, в коих имеются святых угодник Божиих нетленные мощи и святые чудотворные иконы: и во всех этих святых местах я входил с благоразумными людьми в разговоры и в рассуждения о Православии Греко-Российской Церкви и о старообрядческом состоянии. И мне представляли от Священного Писания и разных достоверных церковных учителей доказательства и убедительные, неоспоримые резоны, яко в Греко-Российской Церкви ересей и от правоверия отступств не имеется никаких, но Православие сохраняется и сияет, яко солнце, в полной мере, якоже и в древности. Доказывали мне, сколь потребно ко спасению душевному соединение с Церковью, которая, якоже корабль для переплытия моря, потребна — без нее же спастися невозможно. Доказывали мне, сколь душевреден порок отступления церковного, егоже даже и кровь мученическая загладить не в состоянии. Касательно же старообрядческого, вернее сказать, раскольнического состояния, то мне доказано было, что оно, яко отторгшееся Святыя Церкви, за то и под клятвою правильно обретается. Горе таковым, кои, находясь в расколе, не предварят исправить себя покаянием и присоединением к ней.
Наслушавшись всех этих и многих других яснейших доказательств, я был убежден совестию признаться тогда в заблуждении своем. Притом же еще, достовернейшего ради уверения о святости Православной Церкви, я вдался прилежному чтению Священного Писания и разных, изданных от Святой Церкви книг против непокоряющихся ей. Такими путями постепенно стал я яко от сна пробуждаться, и в чувство приходить, и признавать совершенное свое старообрядческое заблуждение. О, как удивлялся я тогда своей прежней слепоте и невежеству! И молился я Господу, чтобы благодать и благость Божия, умудряющая младенцев и не хотящая смерти грешнику, открыла и мне умные очи в совершенное познание святости, и непорочности, и православия Греко-Российской Церкви.
В таковом благом разумении о Святой Церкви прожил я в Высоковском скиту еще пять годов, в тех мыслях, чтобы и прочим своим заблудшим собратиям показать путь к познанию истины.
Во время проживания моего в скиту, по внешности еще принадлежа к раскольническому заблуждению, в одну ночь, спящу мне в покое на постели, услышал я ужасные громы и видел страшные молнии, отчего я сделался в преужасном страхе и трепете. И в таком положении будучи, я приникнул, будто бы в окно посмотреть, и увидел я весь воздух покрытым темными, даже черными облаками, и из них ревела ужасная буря, а в той — огонь и дым. И падали звезды с неба, и птицы, сраженные на полете внезапною смертью, валились на землю; а на земле люди, великое множество людей, бегали как помешанные и кричали: