И внушил он одной женщине прийти ко мне и дать заказ, по рукоделью моему, — выткать ей полотно. Когда же я выткал его и отдал ей, тогда она заказала мне другое; и стали мы с той поры вести друг с другом беседы уже без всякого стеснения: и так, зачавши грех, родили мы беззаконие, пребыв в грехе около шести месяцев. И помыслил я в себе: не сегодня, так завтра, а не миновать мне смерти, — и придется мне тогда пойти в муку вечную. И сказал я себе: горе тебе, душа моя! беги лучше отсюда, чтобы избежать греха, а с ним и — вечной муки!... Оставил я тогда все и бежал тайно, и пришел в эту пустыню, где нашел эту пещеру, источник и пальму эту, а на пальме — двенадцать ветвей, рождающих мне всякий месяц каждая столько фиников, сколько нужно их на тридцать дней моего пропитания137. Как кончится месяц, и сойдут плоды с одной ветви, созревает другая: и так благодатью Божиею и питаюсь я, не имея запасов в пещере моей. И обветшав от времени, спали с меня одежды мои, а после лет многих (я тридцать лет уже пребываю в этой пустыне) выросли на мне те волосы, которые ты видишь: вместо одежды мне служат они и покрывают наготу мою.
И слышав речь праведного (так пишет Пафнутий), спросил я его:
— Поведай мне, отец, о чем спрошу тебя: была ли тебе скорбь какая в начале твоего прихода сюда, или нет?
И ответил мне праведник:
— Безчисленные претерпел я нападения бесовские. Много раз брались они бороться со мною, но не одолели при помощи Божией, ибо противился я им. знамением крестным и молитвою. Но скорбь мне была не от одних нападений вражиих, была мне она и от телесной болезни: я так мучился от страданий желудка, что от этой болезни падал на землю и не мог, стоя на ногах, творить обычной молитвы; валяясь на земле в пещере моей, совершал я и пение мое в таком тяжком страдании, что даже и наружу не мог выйти. Молился же я тогда Богу милосердному, да подаст Он мне прощение грехов ради моей лютой болезни. И сидел я однажды на земле, тяжко утробою своей страдая, и увидел внезапно пред собою почтенного мужа. И он спросил меня:
«Чем болеешь?»
Я же едва мог ответить ему:
«Утробою болею, господин мой».
И сказал он мне:
«Покажи, где болит!»
И я ему показал. Он же простер руку свою, возложил ее на больное место, и я тотчас же исцелился. И сказал мне тот муж:
«Ты здоров теперь. Смотри же, не согрешай, чтобы горшего тебе чего не было, но работай Господу отныне и до века!»
И с того времени я всем здоров, благодаря Бога и прославляя милосердие Его.
В такой-то беседе, — пишет Пафнутий, — провели мы почти всю ночь, а к утру возстали на обычную молитву. Когда же настал день, начал я просить того преподобного отца, чтобы благословил он мне жить при нем, а если нельзя при нем, то где-нибудь в ближайшем от него месте. Но он на просьбу мою ответил:
— Не можешь, брат, ты здесь терпеть бесовских искушений.
И не позволил мне пребывать при нем. И молил я его:
— Скажи мне хоть имя свое!
— Имя мое, — сказал он мне, — Тимофей. Поминай меня, брат мой возлюбленный, и моли обо мне Христа Бога, чтобы Он до конца моего не лишил Своего милосердия, которого я от Него удостаиваюсь.
Я же, Пафнутий, припал к ногам его, прося и его молитв за меня. И сказал он мне на это:
— Да благословит тебя Владыка наш Иисус Христос и да покроет Он тебя от всякой сети диавольской, и да подаст Он ходить в путях правых и перейти непреткновенно ко святым Его!
И, благословив так, отпустил меня преподобный Тимофей с миром. Из рук его принял я на путь плодов финиковых, почерпнул в сосуд свой воды из источника, поклонился старцу святому и отошел от него, славя и благодаря Бога, что сподобил Он меня видеть такого Своего угодника, попользоваться от слов его и принять его благословение.
II
Пустившись в обратный путь от места подвига преподобного Тимофея, я через несколько дней пришел в один пустынный монастырь и остановился в нем, чтобы отдохнуть до времени. И стал я скорбеть и сокрушаться, размышляя и говоря себе: что же это за жизнь моя? что за подвиги? Нет в них и тени жития и подвигов того угодника Божия, которого я видел. И немало дней провел я в таком размышлении, желая подражать в богоугождении тому мужу. И возбудило меня милосердие Божие к тому, чтобы попекся я о душе моей и не поленился вновь идти во внутреннюю пустыню путем незнаемым в ту страну, где обитает народ варварский, имя которому «Мазик», или «Мазики». Одного только и желал я усердно, чтобы уведать мне, есть ли еще в пустыне и другой какой пустынник, работающий Богу, найти его и от него получить пользу для души моей.