Открывается сборник письмом келейника старца Илариона, известного бытописателя Оптиной Пустыни Порфирия (Петр Петрович Севрюгин; 25.VI.1835 — 23.IV.1878) к архимандриту Леониду (в миру Лев Александрович Кавелин; 20.11.1822 — 22. Х. 1891), бывшему в ту пору настоятелем Ново — Иерусалимского ставропигиального монастыря. Архимандрит Леонид знал Оптину с детства, а в 1852 году стал ее послушником и здесь через 5 лет пострижен в монашество. Тогда же он испытал благодатное духовное воздействие старца Макария, жизнеописанию которого посвятил одну из лучших своих книг — «Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной Пустыни иеросхимонаха Макария» (М., 1861). Перу о. Леонида принадлежит и фундаментальный труд «Историческое описание Козельской Введенской Оптиной Пустыни» (ч. 1-2, четвертое прижизненное издание — М., 1885). В своём письме к нему келейник Порфирий подробно описывает последние дни, кончину и погребение старца Илариона (в миру Родион Никитич Пономарёв; 18. IV. 1805-18. IX. 1873). Письмо это целиком публикуется впервые, незначительные извлечения из него бытописатель Пустыни иеромонах Агапит (Беловидов) включил в свою книгу «Жизнеописание старца Оптиной Пустыни, иеросхимонаха Илариона», вышедшую в 1897 году в Калуге без указания сочинителя, сказано лишь: «составлена одним из учеников» старца. Это письмо и авторские к нему приложения весьма ценны для всех, кто изучает историю Оптиной, кто интересуется творчеством бытописателей обители.
Другие материалы сборника помогут читателям полнее представить круг чтения насельников обители, их собирательские наклонности. Замыкает рукописную книгу раннее произведение Сергея Нилуса «Голос веры из мира торжествующего неверия» — воспоминания о посещении Сарова летом 1901 года. Книжка вышла в свет в 1902 году (цензурное разрешение 5 декабря 1901 г.). Отдельным почерком монастырского писца исполнен текст первого духовного творения Нилуса, целиком вошедшего затем в состав тома «Великое в малом». Можно предположить, что Сергей Нилус был знаком с этим рукописным сборником и даже в какой-то мере участвовал в его составлении. Ведь занятия в Оптинском архиве он рассматривал как своё монастырское послушание.
А. Н. Стрижев
О ПОСЛЕДНИХ ДНЯХ СТРАДАНИЙ, КОНЧИНЕ И ПОГРЕБЕНИИ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ ДУХОВНИКА И НАЧАЛЬНИКА СКИТА, СТАРЦА ИЕРОСХИМОНАХА ИЛАРИОНА (ПОНОМАРЕВА), В БОЗЕ ПОЧИВШЕГО 18 СЕНТЯБРЯ 1873 ГОДА
Составлено для своих келейных воспоминаний о Старце очевидцем, монахом Порфирием
Письмом нашего отца Игумена Вы извещались о постигшей нас глубокой и горестной скорби: в лишении дорогого и незабвенного нашего старца, батюшки отца Илариона, мирно почившего о Господе 18 сентября 1873 года, в половине шестого утра, тихою христианскою кончиною. Просили Вы сообщить Вам подробное описание его страданий, кончины и погребения. Видя из строк Ваших искреннюю духовную любовь к почившему нашему отцу, не можем не исполнить убедительнейшей Вашей просьбы. Но прежде чем приступить к такому описанию, считаем себя недостойными взять на себя труд касаться повествования блаженной памяти почившего нашего Отца, ибо не знаем, угодно ли было ему самому это наше повествование? Быть может, он, как еще при жизни своей любил паче неведомым быть міру, тем более пожелал бы теперь, чтобы менее о нем высказывались и говорили. А потому, чтобы не опечалить этим покоящийся в Бозе дух его, прежде чем начать о нем наши скудные строки, хотел мысленно испросить на это его благословение: Благослови многоболезненне наш отче, нам, скорбным чадам твоим, в утешение печалующих сердец наших, о тебе поведать!... Не в похвалу твою, — в похвале ты не имеешь нужды, — а сказать во славу Божию о том, какие Господу Богу угодно было послать тебе напоследок дней твоих предсмертные болезненные испытания, чтобы очистить ими тебя, как в горниле, и после увенчать обещанным — претерпевшим до конца за подвиги. Итак: благослови, преподобный отче, нам начать!
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас.
Должны сказать Вам откровенно, что всех страданий, какие во время болезни своей перенес почивший, описать нельзя, так оне были разнообразны, безчисленны и тяжки, что нет никакой возможности передать Вам хоть отчасти все то, что перечувствовал и перестрадал сам больной. Одним словом, не было и не оставалось ни одного живого места, которое бы не болело и не перебаливало бы в его страждущем теле. Только одна душа в нем, как в праведном Иове, оставалась неприкосновенною, по словам преподобного Исаака Сирина: «И уязвляет их в тело их, якоже Иова, точию же к душам их не приближается вред. Несть бо возможно, — говорит Преподобный, — егда путем правды ходим, не усрести нас сетованию, и телу в недузех не болети и болезнех» (Слово 35).