— Получается, будто это шулер какой-то. Уверяю вас, он ни разу не предлагал мне сесть с ним за карты.
— Я ничего такого не…
— Вы хотите, чтобы я навострил глаза и уши?
— Вот именно. Только и всего. Будь тут что-нибудь серьезное, потребовали бы задержать его. Может быть, он скрылся от своих кредиторов. Кто знает? Или какая-нибудь история с женщиной, — брезгливо добавил капитан, перехватив взгляд той — беспощадной, с каменными волосами.
— Но при всем моем уважении к вам, капитан, я никогда не специализировался на доносах.
— Ничего такого от вас и не требуется, мистер Браун. Не могу же я обратиться к мистеру Смиту — человеку пожилому… по поводу… майора Джонса.
И мой слух опять засек наши три фамилии, взаимозаменяемые, точно комические маски в фарсе. Я сказал:
— Если действительно будет что-нибудь такое, о чем следует сообщить… но учтите, проявлять особое рвение в этом деле я не намерен.
Капитан испустил легкий вздох, соболезнуя самому себе.
— Будто человеку и без того не хватает забот в этом рейсе.
Он пустился рассказывать мне длинную историю о том, что случилось два года назад в порту, куда мы шли. В час ночи на берегу послышалась стрельба, и спустя полчаса у сходней появился офицер с двумя полицейскими: они потребовали, чтобы их допустили произвести обыск на судне. Он, разумеется, не позволил. Судно — суверенная территория пароходной компании королевства Нидерландов. Затеяли долгий спор. Он всецело полагался на вахтенного — как потом выяснилось, напрасно, так как матрос заснул на посту. Потом, отправившись поговорить с вахтенным помощником, капитан увидел на палубе цепочку кровавых следов. Они привели его к одной из шлюпок, и там он обнаружил беглеца.
— Как же вы с ним поступили? — спросил я.
— Судовой врач оказал ему помощь, а потом я, конечно, передал его властям.
— Может, он искал политического убежища?
— Не знаю, чего он искал. Откуда мне это знать? Он был совершенно неграмотный, да и вообще, денег на билет у него не оказалось.
Когда я снова увидел Джонса, мои симпатии начали склоняться на его сторону. Если бы он предложил мне в ту минуту партию в покер, я согласился бы без малейших колебаний и с радостью проиграл бы ему, ибо такая демонстрация доверия, может, уничтожила бы дурной вкус, который остался у меня во рту после разговора с капитаном. Я шел по левому борту, чтобы не встретиться с мистером Смитом, попал там под душ и, не успев сбежать к себе в каюту, столкнулся лицом к лицу с мистером Джонсом. Меня сразу охватило чувство вины, будто я уже выдал его тайну, а он прервал свою прогулку и предложил мне пойти выпить с ним.
— Рановато, — сказал я.
— В самый раз, в Лондоне уже открывают пивные.
Я посмотрел на часы — без пяти одиннадцать — и подумал, что это похоже на проверку его документов. Пока он разыскивал стюарда, я взял книгу, оставленную им на столике салона. Это было дешевое американское издание, на обложке обнаженная девица, лежащая ничком в роскошной постели. Название «Лови минуту». На титульном листе стояла карандашная подпись — Г.-Д. Джонс. Удостоверял ли он этим свою личность или хотел сохранить книгу? Я открыл наугад: «— Доверие? — Голос Джефа стегнул ее, как бичом…» И тут Джонс вернулся с двумя бокалами пива. Я положил книгу на место и сказал с наигранным смущением:
— Sortes Virgilianae [3].
— Какой сорт? — Джонс поднял бокал и, перелистав мысленно страницы своего словаря и, может быть, отвергнув «прозит», как выражение устарелое, разрешился более современным «будьте». И добавил после первого глотка: — Я видел, вы только что беседовали с капитаном.
— Да?
— К нему не подступишься, к старому хрычу. Удостаивает разговора только заправских комильфо. — От этого слова повеяло чем-то уж совсем древним. На сей раз словарь все-таки подвел его.
— Какой же я комильфо?
— Вы не смейтесь. У меня это слово с особым смыслом. Я делю весь мир на две части — комильфо и шельмы. Комильфо без шельм обходятся, а шельме без них не обойтись. Я сам — шельма.
— Как вы, собственно, себе представляете: что такое шельма? Ведь у этого слова тоже особый смысл.
— У комильфо твердое положение или приличный доход. Они всегда где-нибудь что-нибудь застолбят. Вот как вы с вашим отелем. Мы… шельмы… по зернышку клюем — в барах, в салунах. Глядим — не зеваем.
— Изворотливость выручает, так, что ли?
— Когда выручит, а когда и угробит.
— Ну, а комильфо, разве они не изворотливые?