— Я должна быть благодарна мистеру Бэйли за его высокую оценку, — сказала она. — К сожалению, мистер Бэйли ко всему подходит с коммерческой точки зрения. Было время, когда он сам претендовал на «мое общество»... И даже тогда мне казалось, что им руководит не сердце, а расчет... Он видел, что я скучаю, что меня тянет к людям. Отец очень нагружен работой. Он очень любит меня, но... науку, кажется, любит еще больше, — с некоторой горечью и ревнивым чувством сказала Нора. — Моя тоска мешала общей работе. И мистер Бэйли... Вы понимаете?.. Он сделал мне предложение.
— И вы? — спросил я, задерживая дыхание.
— Ну. конечно, решительно отказала ему, — ответила Нора.
Я не мог сдержать вздох облегчения.
— Я не знала тогда о его делах и мало интересовалась ими. Но он мне просто не нравился. Он долго не терял надежды прельстить меня своими миллионами, наконец оставил меня в покое, когда я решительно заявила, что уеду, если он будет надоедать мне своими предложениями. Это напугало его, и он дал слово «забыть меня».., И вот теперь мистер Бэйли, очевидно, создал новый вариант прежнего плана, да при этом он хочет убить сразу двух зайцев. Проще говоря, он хотел бы поженить нас с вами. Не так ли?..
Я покраснел. Нора рассмеялась. Этот смех обрадовал меня. Значит, на этот раз планы мистера Бэйли не были ей так неприятны! Но Нора сразу же охладила меня. Или это была только женская хитрость? Лукаво посмотрев на меня, она с деловым видом заметила:
— Но я не думаю, конечно, выходить замуж за вас, мистер Клименко.
— А за кого же? — уныло спросил я. — Простите, сорвалось... Такие вопросы не задают... Однако сегодня мы ничего не делаем! — решил я переменить разговор.
— Да, вы правы, — ответила она и, подняв второй бокал с жидким воздухом, вылила жидкость на стол.
Это произошло так быстро, что я не успел снять руку со стола. Часть жидкого воздуха плеснула мне на пальцы; воздух зашипел испаряясь. Я почувствовал ожог.
— Боже! Что я наделала! — вскрикнула девушка. — Простите меня.
Она бросилась к аптечному шкафчику, вынула мазь против ожога, вату и бинт.
В ее лице было столько искреннего огорчения, она так заботливо ухаживала за мной, что я был вполне вознагражден.
Дверь из кабинета отца Норы открылась, и на пороге появился он сам.
— Ну что же, Нора, готово? — спросил Энгельбрект.
— Мы не успели окончить, — ответила Нора. — Мистер Клименко ожег себе руку.
— Ничего серьезного? — спросил ученый.
— Пустяки, — поспешил сказать я.
— Надо быть осторожным, — поучительно проговорил он. — Так я жду!
Дверь закрылась.
Рука была перевязана, и мы уселись за стол. Нора вздохнула.
— Я решила больше не работать, — сказала она, — но отец требует. Ему это нужно...
— А ваш отец знает обо всем, что касается мистера Бэйли? — спросил я.
— Это я сама хотела бы теперь знать. Я хочу поговорить с отцом и спросить его обо всем... Когда мы собирались в эту несчастную экспедицию, отец сказал мне, что мы направляемся исследовать Великий Северный путь. Мы высадились недалеко от устья реки Яны. Тогда нам говорили, что летчики, бывшие на нашем ледоколе, сообщили, что дальнейший путь на восток затерт льдами. Предстояла зимовка. С парохода был снят весь груз. Его было очень много, гораздо больше, чем надо для зимовки. Я видела груды больших ящиков. Но что в них было — не знаю. Мы расположились на зимовку. Часть экипажа находилась еще на ледоколе. Там же остались два профессора, участвовавшие в нашей экспедиции. Один радиоинженер, а другой астроном...
— А зачем был нужен астроном в полярной экспедиции?
— Не знаю. Эти два профессора еще во время плавания в чем-то не поладили с мистером Бэйли. Они держались особняком и иногда тихо совещались в укромных уголках. Однажды утром, когда я вышла из своей палатки, чтобы принять участие в работах по разгрузке, я увидела, что парохода уже нет. Мне сказали, что ночью его унесло ветром в океан вместе с двумя профессорами. Труп астронома нашли потом выброшенным морем на берег, а радиоинженер так и погиб вместе с пароходом. Я была очень удивлена. В ту ночь не было бури. Я обратилась с вопросом к мистеру Бэйли, но он, смеясь, — он мог смеяться! — ответил мне, что я очень крепко спала и поэтому не слыхала бури. «Но море совершенно спокойно», — сказала я, указывая на океан. «В это время года не бывает больших волн, — ответил мистер Бэйли. — Плавучие льды уменьшают волнение. А ветер был сильный, сорвал ледокол с якорей и унес его в океан».
Элеонора замолчала, делая запись в тетради и следя за колбой, стоявшей на весах. Потом опять начала говорить: