Эти показания несколько охладили гнев Бэйли. Моя непричастность к делу устанавливалась целым рядом свидетельских показаний.
— Я не верю вам и не верю им, — сказал Бэйли. — Одна шайка? Вы покрываете друг друга.
И вдруг, изобразив беспристрастного судью, он неожиданно для меня закончил:
— Но я не могу судить вас без улик. Расследование будет продолжаться. А пока вы остаетесь в подозрении. Идите.
Я вернулся к себе, радуясь, что все обошлось так благополучно. Только бы им не пришло в голову осмотреть долину. Но хитрость Николы с обратными следами должна направить розыски на ложный путь.
Утром, когда я пришел в лабораторию, Нора шепнула:
— Я не нашла револьвера.
— Тем лучше, — ответил я. — Мистера Бэйли не так-то легко убить. Я уже был на допросе.
И я рассказал Норе о ночных событиях. Она выслушала мое сообщение с большим вниманием.
— Только бы не нашли следов в долине, — закончил я свой рассказ.
— Не беспокойтесь, — ответила она. — Рано утром я была на площадке. Снежный буран скрыл следы. Боюсь только, как бы этот буран не скрыл навсегда самого Николу...
— Никола не пропадет, — успокоил я ее. — Он отлежится. И будет спать в снегу, как в колыбели.
В этот же день вечером ко мне пришел мистер Люк со свертком под мышкой.
— Что это у вас? Новые шахматы? — спросил я его.
— Здесь шахматы и еще кое-что, — ответил он, раскрывая сверток. — Вот это радиоприемник. Я сам сделал его для вас. Мистер Бэйли распорядился, чтобы вы больше не ходили ко мне на радиостанцию. А я знаю, что вы очень любите слушать ваш «Коминтерн». И я решил вам сделать маленький подарок. Вам будет не так скучно.
Я готов был расцеловать Люка за его «маленький подарок». Люк не подозревал, какую огромную услугу оказывал он мне. В награду за это в тот вечер мистер Люк два раза дал мне мат.
Затем он собственноручно установил радиоприемник, испытал его и сказал:
— Слушайте вашу Москву.
Пожелав мне спокойной ночи, он ушел, а я с жадностью начал слушать.
XV. МИР ЗАДЫХАЕТСЯ...
Недели шли за неделями. Я продолжал оставаться на подозрении у мистера Бэйли, но он не трогал меня. По-видимому, он начал убеждаться в моей невиновности. Понемногу я перестал беспокоиться за себя. Зато радиовести очень огорчали меня. Недостаток воздуха ощущался все сильнее. Уменьшение атмосферного давления замечали уже не только ученые, но и рядовые граждане.
Прежде всего разреженность воздуха почувствовали жители горных местностей, и многие из них вынуждены были спускаться в долины. А в долинах недостаток воздуха сказался на больных. Астматики начали умирать во время припадков; туберкулезные задыхались, усиленно дышали, ускоряя этим процесс и вызывая кровоизлияния.
Машины, работа которых была рассчитана на обычное атмосферное давление, отказывались служить. Аэропланные моторы давали перебои даже на незначительной высоте. Поршни и насосы машин капризничали. Все это расстраивало производство и транспорт.
В довершение несчастий наступили сильные холода, сопровождаемые бурями, причем бури эти носили странный характер. Смерчевые вихри носились, как вестники смерти. Как будто чья-то злая рука спешила лишить Землю ее атмосферы, сворачивала воздушные струи в «жгуты» и бросала их за облака. А оттуда, с надзвездных высот, спускались на Землю ледяные потоки холода. Земля остывала. Лишенная значительного слоя своей толстой атмосферной шубы, Земля начала усиленно отдавать мировому пространству свое внутреннее тепло.
Катастрофа наступала скорее, чем можно было ожидать, судя по огромным запасам воздушного «сырья».
Я спросил у Норы, чем объясняет ее отец наступление всех этих грозных явлений. Нора ответила, что для ее отца и мистера Бэйли все это явилось, по-видимому, некоторой неожиданностью.
— Отец даже хотел с вами посоветоваться, — сказала Нора. — Ведь это больше относится к вашей специальности.
И я удостоился чести быть приглашенным к Энгельбректу. На совещании присутствовал и Бэйли. Он нисколько не был огорчен происходящим в мире, скорее наоборот: продавец воздуха находился в приятном возбуждении, как игрок, уверенный в своих картах.
Совещание наше длилось довольно долго. Мы делали различные подсчеты и пришли к выводу, что воздух, переработанный в подземном городке, составляет еще слишком небольшую часть атмосферы, и убыль его из общей массы окружающего Землю воздуха не могла непосредственно вызвать столь катастрофических явлений.