Такое отношение к художественным произведениям позволяло А. Ф. Кони тонко и подчас с неожиданной стороны раскрывать их содержание, обеспечивало его статьям и выступлениям долгую жизнь. Речь о Достоевском или большое исследование о Горбунове (оно неоднократно перепечатывалось в качестве вступительной статьи к собранию сочинений писателя) нисколько не потеряли своего научного значения и читательского интереса и в наши дни.
Литературно-юридическая деятельность А. Ф. Кони не была случайным явлением. В ней, может быть, лишь наиболее ярко и непосредственно отразилось весьма характерное и закономерное для второй половины XIX века «переплетение» юридических интересов с «психологическими». Новый суд настоятельно требовал от передовых русских юристов изучения психологии преступника и даже психологии русского человека семидесятых — девяностых годов. Анализируя эту психологию, они нередко обращались к художественным произведениям: литература той поры давала богатый материал для размышлений. Так, судебные деятели, подобно А. Ф. Кони, становились профессиональными литераторами. К. Арсеньев, В. Спасович, С. Андреевский, А. Урусов были не только талантливыми адвокатами, но и известными в свое время литературными критиками. Помимо этого, гласность суда, позволившая всей русской читающей публике следить за драматическими судьбами обездоленных русских людей, видимое равенство прав сторон в процессе и довольно многочисленные оправдательные приговоры присяжных, создававшие иллюзию возможности «совестливого» и справедливого суда, — * все это повлекло за собой огромный интерес (и особенно — писателей) к судебной практике (достаточно назвать хотя бы имена Ф. Достоевского и Л. Толстого).
Душевная отзывчивость и нравственная чистота, постоянное стремление отстоять правду, колоссальная эрудиция и оригинальность суждений счастливо сочетались в Кони и привлекали к нему интерес большого числа знаменитых писателей и общественных деятелей. Они любили беседовать с известным юристом не только потому, что он находился благодаря своему служебному положению в гуще различного рода судебных дел. Он был умным собеседником, которого столь же живо волновали «проклятые вопросы времени». Как и многих его современников, Анатолия Федоровича интересовали обнажавшиеся во время
судебных процессов психологические и моральные проблемы эпохи, этого «времени судебного», как тонко и точно назвал ее Г. Успенский.
Поэтому нетрудно понять, какое огромное значение имели беседы с Кони для Достоевского, внимательно расспрашивавшего его о суде присяжных и других вопросах судебной практики. Психология участников жуткой семейной трагедии, с которой Кони дал возможность познакомиться Тургеневу в 1874 году, несомненно, представляла для «тонкого наблюдателя жизни», каким был писатель, «чрезвычайно интересный материал» *. Некоторые из рассказанных А. Ф. Кони судебных историй не случайно стали основой известных художественных произведений или помогли писателям закончить начатое. Так, поэма Апухтина «Из бумаг прокурора» («Последняя ночь») непосредственно связана с напечатанным в «Неделе» отчетом Кони об одном самоубийстве, а рассказ о происшедших на его глазах в пору юности трагических событиях позволил продолжить остановившуюся было из-за недостатка фактического материала работу Некрасова над поэмой «Кому на Руси жить хорошо?»[13]. Общеизвестно, наконец, какое огромное значение в творческой истории романа «Воскресение» сыграли беседы Л. Н. Толстого с А. Ф. Кони. Сам писатель не раз называл свой роман «Коневской повестью». В судьбе Розалии Онии и ее жениха Толстой увидел поучительный, «глубокий и сокровенный смысл», который может помочь «откровению нравственного закона» [14].